Дик Фрэнсис - 1971, Перелом

После укола Алессандро не уснул; скорее, впал в еще большее оцепенение. Полиция решила, что ему следует отправиться в «Форбэри Инн» и лечь спать, и его тут же вежливо препроводили в машину.

Проходя мимо меня, он на мгновение остановился. В его глубоко запавших глазах и на сером изможденном лице появился благоговейный трепет.

- Взгляните на цветы, - сказал он. - На могиле мальчика.

Когда машина уехала, я подошел к плащу, на котором сидел Алессандро. Это было совсем недалеко от небольшого могильного холмика.

По краям холмика росли бледно-желтые туберозы и голубые незабудки, а в центре бурно распускались анютины глазки. Бархатные анютины глазки, черные в лучах послеполуденного солнца.

Наверное, все же я был циником, так как мне тут же пришло в голову, что Алессандро посадил их сам.

Когда Архангел и Томми Хойлэйк выиграли приз в две тысячи гиней, Энсо покоился в морге, а Алессандро спал у себя в номере.

Оба Ривера рассчитывали совсем на другое.

Весь день я находился в подавленном настроении, хотя причин для этого не было. Борьба с Энсо не отнимала больше моих сил, но я никак не мог привыкнуть к тому, что он перестал оказывать влияние на мои поступки. Только сейчас я понял, как сильно Энсо владел всеми моими помыслами.

По идее я должен был испытывать облегчение - конюшням ничто теперь не угрожает, - но как ни странно, мое состояние продолжало оставаться угнетенным.

Банкир, владелец Архангела, был вне себя от счастья. Стоя в загоне для расседлывания скакунов-победителей, он сиял, как солнце, и дрожащим голосом шутил с репортерами.

- Прекрасно, мой мальчик, просто прекрасно, - сказал он, обращаясь ко мне, Томми Хойлэйку и Архангелу одновременно. Банкир был готов заключить нас всех в свои объятия. - А теперь - дерби, а?

- А теперь - дерби. - Я кивнул и подумал, что к этому времени мой отец вернется в Роули Лодж.

На следующий день я поехал навестить отца. Он выглядел еще более непреклонным, чем всегда, так как газеты напечатали статьи об убийствах на скаковом поле. В том, что это произошло, отец винил только меня. Благодаря этому происшествию ему не пришлось приносить поздравления по случаю победы Архангела.

- Тебе ни в коем случае не следовало брать учеником этого Алессандро.

- Ты прав, - сказал я.

- В Жокей-клубе будут недовольны.

- Да.

- Этот человек был просто сумасшедшим.

- В какой-то степени.

- Просто маньяком, если решил посадить своего сына на Архангела, убив Томми Хойлэйка.

Мне надо было что-то сказать в полиции, и я подкинул им эту версию. Полиция осталась довольна.

- Одержимый, - согласился я.

- Неужели ты ничего на замечал? Несуразностей, отклонений от нормы?

- Пожалуй, замечал, - дипломатично ответил я.

- В таком случае, ты уж, наверное, мог разобраться с ним раньше.

- Я разобрался… со временем.

- Недостаточно толково, - проворчал отец.

- Да, - терпеливо сказал я и подумал, что единственным человеком, который толково и окончательно разобрался с Энсо, был Кэл.

- Что у тебя с рукой?

- Сломал ключицу.

- Не повезло.

Отец посмотрел на свою подвешенную ногу и еле удержался от высказывания, что ключица просто ерунда по сравнению с его несчастьями. Ну что ж, он был прав.

- Когда ты выйдешь? - спросил я.

Отец посмотрел на меня, как кот на сметану.

- Возможно, скорее, чем ты думаешь. - В голосе его проскользнула едва заметная угрожающая нотка.

- Неужели ты считаешь, я доволен тем, что ты лежишь в больнице? - возразил я, не выдержав.

Отец вздрогнул от неожиданности и слегка смутился.

- Нет… э-э-э… говорят, что скоро.

- Чем скорее, тем лучше, - сказал я, стараясь быть искренним.

- Архангела больше не тренируй. Я видел в скаковом календаре заявки, которые ты подал, не проконсультировавшись со мной. Больше так не делай. Я вполне способен решать, в каких скачках должны участвовать мои лошади.

- Как хочешь, - спокойно ответил я и понял, что теперь у меня не было причин вмешиваться в его планы. Эта мысль, на удивление, не доставила мне никакого удовольствия.

- Скажи Этти, что я очень доволен тем, как она подготовила Архангела.

- Уже сказал, - ответил я. Уголки его рта опустились.

- Передай это от моего имени.

- Хорошо, - сказал я.

В наших с ним отношениях так ничего и не изменилось. Я уже уходил из дома, когда мне исполнилось шестнадцать лет, уйду и сейчас. Не могу же я, в самом деле, оставаться в конюшнях его помощником, даже если он попросит меня об этом.