Роберт Маккаммон - Зов ночной птицы

И почти сразу он сам нашел вероятный ответ.

— А не состоял ли Пейн… э-э… в близких отношениях с миссис Грюнвальд?

— Не думаю, — ответила Рейчел. — Кара Грюнвальд жирная как свинья, и ее нос наполовину изъеден дурной болезнью.

— М-да… — Мэтью поразмыслил еще немного. — Но тогда ей нет резона уезжать из Фаунт-Ройала, если это она подкинула кукол и знала, что ложное обвинение падет на вас. Нет, сделавший это по-прежнему находится здесь. В этом я не сомневаюсь. Человек, способный на такой обман, уж точно не откажет себе в удовольствии лицезреть вашу смерть. — Он взглянул на нее сквозь решетку. — Извините за откровенность.

Рейчел помолчала, и какое-то время слышались только писк и возня крыс у стен.

— Знаете, я действительно начинаю верить, что вас заперли здесь не для слежки за мной.

— Так и есть. К несчастью, я наказан за преступление.

— Чем-то навредили кузнецу, да?

— Я без разрешения вошел в его сарай, — пояснил Мэтью. — Он напал на меня, а я в борьбе рассек ему лицо, после чего он потребовал удовлетворения. Так мне назначили трехдневный срок и три удара плетью.

— Сет Хэзелтон — очень странный тип. Меня не удивляет, что он на вас набросился, но по какой причине?

— Я наткнулся на спрятанный в сарае мешок, а кузнец не хотел, чтобы я увидел его содержимое. По его словам, там хранились вещи его покойной жены. Но я думаю, там было что-то совершенно другое.

— Что именно?

Он покачал головой:

— Не знаю, но я намерен это выяснить.

— Сколько вам лет? — вдруг спросила она.

— Двадцать.

— Вы всегда были таким дотошным?

— Да, — сказал он. — Всегда.

— Судя по тому, что я сегодня здесь видела, начальство не ценит вашу любознательность.

— Судья ценит истину, — сказал Мэтью. — Иногда мы добираемся до нее разными путями.

— Если он готов поверить всему, в чем меня обвиняют, ваш судья блуждает в дебрях невежества. Скажите, как получилось, что вы — простой секретарь — относитесь к моему делу с меньшим предубеждением, чем ученый служитель закона?

Мэтью задумался, не торопясь с ответом.

— Возможно, дело в том, что я никогда прежде не встречал ведьм.

— А судья встречал?

— Он никогда не судил ведьм, но знаком с теми, кто это делал. И еще я думаю, что его сильно впечатлили Салемские процессы, тогда как мне в ту пору было лишь тринадцать и я жил в сиротском приюте.

Мэтью уткнулся подбородком в свое поднятое колено.

— В своей области судья владеет всем комплексом знаний, накопленных английским правом, — сказал он. — Некоторые из этих знаний основаны на средневековых догмах. А я всего лишь младший клерк и не настолько проникся правовыми принципами, чтобы следовать им безоговорочно. Но вы со временем убедитесь, что судья Вудворд — очень либеральный юрист. Будь у него полностью средневековый склад ума, от вас теперь осталась бы лишь кучка пепла.

— Тогда чего он тянет? Если меня все равно сожгут, зачем выслушивать всех этих свидетелей?

— Судья хочет дать вам возможность ответить на все обвинения. Таковы процедурные правила.

— К черту ваши правила! — сердито бросила Рейчел, вставая со скамьи. — К черту обвинения! Это все ложь!

— Если будете чертыхаться, это не улучшит вашего положения, — спокойно заметил Мэтью. — Советую избегать этого в суде.

— А что может улучшить мое положение? — Она подошла к решетке. — Должна ли я пасть на колени и раскаяться в преступлениях, мною не совершенных? Отписать кому-то землю моего мужа и все мое имущество и поклясться на Библии, что впредь не буду наводить порчу на жителей Фаунт-Ройала? Скажите, что я могу сделать, чтобы спасти свою жизнь?

Это был хороший вопрос. Настолько хороший, что Мэтью не нашелся с ответом.

— Надежда еще не потеряна, — только и смог вымолвить он.

— Ах, надежда! — с горечью произнесла Рейчел и обхватила руками железные прутья. — Возможно, вы и не шпион, но вы обманщик и сами это знаете. Для меня надежды нет. И никогда не было, начиная с того утра, когда меня выволокли из дома. Я буду казнена за чьи-то преступления, а убийца моего мужа будет гулять на свободе. О какой надежде тут можно говорить?

— Эй, вы там! А ну, заткнулись!

Это рявкнул Ганнибал Грин, только что открывший дверь тюрьмы. Он вошел с фонарем в руке, а позади него маячила фигура в грязном рванье, которую Мэтью в последний раз видел при свете ночного пожара. Гвинетт Линч собственной персоной — с мешком на поясном ремне, большой сумкой из воловьей кожи через плечо и крысобойным копьецом в руке.