Роберт МакКаммон: Штучка

Он ожидал совсем другого. Нет ни черепов, развешенных по стенам, ни выпотрошенных летучих мышей, ни усохших голов. Не было и стеклянных сосудов с курящимся над ними дымком, на что он очень рассчитывал. Он попал в маленькое помещение, более всего напоминающее бакалейный магазин: квадраты зеленого линолеума на полу, поскрипывающий вентилятор под потолком. “Надо бы смазать”, – подумал он. Вентилятор выйдет из строя, если его не смазать. Обогревом и охлаждением он занимался профессионально, так что знал, о чем говорит. А сейчас у него вспотела шея, а на рубашке под мышками появились темные круги. “Я проехал семьсот миль, чтобы попасть в бакалейную лавку со скрипящим под потолком вентилятором, – подумал он. – Господи, ну какой же я болван!»

– Чем-нибудь помочь? – спросил молодой негр, который сидел за прилавком. В солнцезащитных очках, коротко стриженный. В левом ухе болталась серьга в виде бритвы.

– Нет. Просто смотрю, – ответил Дэйв Найлсон. Продавец вновь уткнулся в последний номер “Интервью”. Дэйв шел вдоль полок, сердце бешено колотилось. Никогда в жизни он не уезжал так далеко от дома. Он взял бутылочку с красной маслянистой жидкостью. Этикетка гласила: “Кровь короля Иоанна”. Рядом стояли мешочки с белой землей. “Земля с кладбища тетушки Эстер – настоящая”.

«Черта с два, – подумал Дэйв. – Если это земля с кладбища, то мой крантик размером с Моби Дика”. В этом, собственно, и заключалась проблема.

Он впервые приехал в Новый Орлеан. Впервые приехал в Луизиану. Это его только радовало: в такой влажной августовской жаре могли жить только лягушки. Но Французский квартал ему понравился. Шумные ночные клубы, стриптизерши, которые крутились перед зеркалами в рост человека. Мужчина мог навести здесь шороху, если было чем. Если бы он решил оттянуться. Если бы ему хватило духа.

– Ищете что-нибудь конкретное, братец? – спросил молодой негр, оторвавшись от фотографии Корнелии Гест.

– Нет. Смотрю, ничего больше. Дэйв продолжал инспекцию полок. “Слезы любви”, “Лихорадка надежды”, “Святые камушки дядюшки Тедди”, “Крем дружбы”, “Пудра ума”.

– Турист, – хмыкнул молодой негр.

Дэйв шел мимо полок с бутылочками и пузырьками. “Желчь ящерицы”, “Корень знания”, “Капли наслаждения”. Глаза не знали, куда смотреть, ноги – куда идти. Полки оборвались, он нос к носу столкнулся со светлой мулаткой, в которой, похоже, текла очень малая часть негритянской крови. Ее глаза напоминали сверкающие медные монеты.

– Что я могу вам продать? – Голос обволакивал, как дым.

– Я… Я просто…

– Турист просто смотрит, мисс Фаллон, – пояснил молодой негр. – Смотрит, смотрит и смотрит.

– Это я вижу, Малькольм, – отозвалась женщина, не отрывая глаз от Дэйва, и тот нервно улыбнулся. – Что вас интересует? – Ее черные волосы на висках тронула седина, а вся одежда – джинсы и цветастая блуза – не указывала на то, что она – колдунья. – Долгая жизнь? – Она сняла с полки пузырек и встряхнула его. – Гармония? – Кувшинчик. – Успех в бизнесе? Таинства любви? – Еще два пузырька.

– Э… таинства любви, – выдавил он. По щекам катились капли пота. – В некотором смысле.

– В некотором смысле? Как это понимать? Дэйв пожал плечами. Он так долго шел к этому мгновению, но тут мужество оставило его. Он уткнулся взглядом в зеленый линолеум. Мисс Фаллон была в красных “рибоках”.

– Я… Я бы хотел поговорить с вами наедине. – Он не решался поднять на нее глаза. – Это важно.

– Неужели? И как важно?

Он достал бумажник. Показал лежащую в нем пачку купюр по пятьдесят долларов.

– Я приехал издалека. Из Оклахомы. Я… должен поговорить с тем, кто знает… – Продолжай, приказал он себе. Выкладывай все как на духу. – Кто знает вуду.

Мисс Фаллон все смотрела на него, и он чувствовал себя ящерицей, только что выползшей из-под камня.

– Турист хочет поговорить с тем, кто знает вуду, – сообщила она Малькольму.

– Слава тебе, Господи, – отозвался тот, не отрываясь от журнала.

– Это моя епархия. – Мисс Фаллон обвела рукой полки. – Мои снадобья. Если ты хочешь поговорить со мной, я возьму твои деньги.

– Но вы не похожи… Я хочу сказать, вы не выглядите… – Он замолчал.

– Бородавки я ношу только на Марди-Гра. Ты хочешь говорить или ты хочешь уйти?

Наступал критический момент.

– Это… деликатная проблема. Я хочу сказать… вопрос очень личный.

– Они все личные. – Она поманила его согнутым пальцем.