Николай Волынский - Наследство последнего императора. 2-я книга

Как было условлено, я постучал в окно. На стук из окна выглянул младший брат, быстро проговорил: «Мы арестованы, на кухне сидит милиционер» и скрылся.

Дело начинало принимать скверный оборот. Хотя мы ещё за собой ничего не чувствовали, но на всякий случай сговорились, как будем отвечать на допросе. Решили, если одного из нас арестуют, другие немедленно покидают Тобольск.

На другой день в понедельник было 33 градуса мороза и очень сильный ветер. Григорьев, плохо переносящий холод, не пошёл на обычную прогулку на базар, а пошли Михайлов и я. Возвращаясь, уже близко от дома мы увидели Григорьева, идущего нам навстречу в сопровождении милиционера. Подходя к нам, Григорьев сделал какой-то жест, вроде: «Надо поговорить». На самом деле, он хотел дать нам знать, чтобы мы проходили мимо.

Но мы остановились: «Митя, куда?» – «Я арестован», – ответил он и прошёл дальше.

Неутихающий ветер и жуткий мороз не давали нам собраться с мыслями.

По принятому решению, мы должны уехать. Но арестован был Григорьев, по природе офицер смелый, но нерасторопный, и мы не могли его бросить.

Через полчаса мы сидели в столовой «Россия» и совещались. Похоже, дело дрянь – проиграно. Из Москвы вот уже неделя как нет никаких вестей. Рыбников и Григорьев арестованы, очередь за остальными.

Принялись за обед. Только успели съесть первое, как в столовую вошла группа милиционеров в сопровождении солдата. Солдат назвался членом Совета депутатов и объявил нас арестованными.

Нас доставили в участок. Там уже был Григорьев.

Рассадили нас по углам и поодиночке стали вызывать для допроса. Допрашивали комиссар участка и депутат.

Допрос и ответы сводились к следующему: «Мы не офицеры, так как таковых теперь совсем нет. Если хотите, мы – „бывшие“. Приехали в Тобольск из-за дешевизны и спокойной жизни. Хотим здесь остаться, искать работу. С Рыбниковыми знакомы. С одним познакомились в пути, с другим здесь. Больше знакомых здесь нет. О пребывании Государя знали, но не придавали этому значения, он нам неинтересен».

Взяв подписку о невыезде, нас всех отпустили.

Григорьев рассказал, как его арестовали.

Почти вслед за нашим уходом на квартиру пришли десять милиционеров и солдат. Первый вопрос: «Есть ли револьверы?» Григорьев счёл разумным показать, и револьверы были моментально взяты. Затем солдат объявил Григорьеву об аресте. «За что?» – «Вы подозреваетесь в ограблении монастыря!» Вот уж судьба!

Во вторник нас вызвали в сыскное отделение. Начальник отделения и служащие – ещё дореволюционного времени. Начальник повторил тот же вчерашний допрос, затем пригласил к себе в кабинет всех троих. Сказал нам, что подозрение в ограблении монастыря – это лишь ширма. На самом деле, нас подозревают в сношениях с Государем и следят за нами почти с самого нашего приезда или, вернее, с нашего ночного обхода дома Государя. Делается это по приказанию Совета. Пьяный солдат в монастыре – агент сыскного отделения. Начальник похвалил Григорьева за то, что не скрыл револьверы, и нас потому, что мы не стали отрицать свои офицерские звания. Всё равно во время обыска у нас нашли зубные щётки и зубную пасту и поэтому разоблачили бы.

Арест Рыбниковых был вызван тем, что они при перемене квартиры прописались в том же участке, но под своей настоящей фамилией. А до того жили четыре месяца под чужой! Ну, не идиоты? При допросе показали, что не знакомы с нами, хотя нас с ними видела масса народа.

Начальник сказал, что наше дело находится в Совете депутатов и, пожелав благополучно выбраться из этой истории, сердечно пожал нам руки и отпустил.

Выходя, мы заметили за собой слежку.

После обеда нас снова допрашивали в Совете депутатов. Арестовали нас, как оказалось, члены следственной комиссии и солдаты охраны Государя. Ободрённые приёмом начальника сыскного отделения, мы перешли в наступление. Протестовали против обыска без ордера, возмущались подозрениями о нашей связи с Государем. Член следственной комиссии даже начал извиняться за причинённое нам беспокойство, объясняя всё особенными условиями жизни в Тобольске из-за пребывания Государя. Упорнее всех нас обвинял солдат охраны. Он ухватил за самое уязвимое место – наш ночной обход дома губернатора в день приезда. Спрашивал, почему мы выбрали домой такой кружной путь. Наши объяснения, что мы мало знали город и шли той же дорогой, что и днём, мало его убеждали.

Пришли мы домой в сопровождении шпика. Скоро он исчез – крепкий мороз был нашим союзником.