Валентин Лавров - Эшафот и деньги, или Ошибка Азефа

Дора молчала, не понимая, куда клонит Матильда Генриховна, а та возмущенно покачала головой и наставительно сказала:

— Молодость промелькнет, как заяц в поле, от твоей красоты останутся воспоминания да зубы в стакане! А деньги — вещь капитальная. — Перешла на елейный тон: — Я тебе хочу обозначить линию жизни и полностью осчастливить. У меня есть почетный гражданин с медалью, купеческого звания, человек смирный, зовут Семен Демьяныч. У него колбасная торговля. Он тебя видел вчера, как ты выходила, и сразу интересантом стал. Говорит: «Желаю иметь сожительницей даму в шляпке. Ежели с немцем живет, то со мной, природным русским, жить обязана, поскольку я ей капитал в банке скопирую». Так и сказал, истинный крест! — Перекрестилась. — Снимет для тебя номер в меблированных комнатах, а в банк сразу пятьсот рублей положит и потом помесячно добавлять станет. А сам уважительный, когда выпьет, пальцем не тронет, не то что другие-прочие.

Дора, к возмущению Матильды Генриховны, отказалась от выгодного предложения.

Савинков писал в «Воспоминаниях террориста»: «К этому времени все члены организации не только близко перезнакомились между собой, но многие и интимно сошлись». Непонятно, с кем было сходиться: Дора была занята самим Савинковым, а Ивановская давно вышла из амуроспособного возраста. Так что приходится лишь догадываться о нетрадиционных увлечениях остальных революционеров. Как тут не вспомнить откровение в нетрезвую минуту головореза Камилла Демулена: «В революцию идут убийцы и извращенцы!»

Жизнь эту истину подтвердила.

В конце мая прикатил Азеф.

Он посетил конспиративную квартиру на улице Жуковского. Увидал Дору Бриллиант, красота которой стала еще более пронзительной. Подумал: «Она сожительствует с Савинковым!» Ревность больно сжала сердце. Азеф кивнул на Дору и с печальной улыбкой сказал Савинкову:

— Вот эту крепость взять мне не удалось!

Бриллиант игриво рассмеялась:

— Плевну тоже взяли только после третьего штурма!

Савинков мрачно усмехнулся и многозначительно добавил:

— Взяли, но с большими потерями!

С кипящим самоваром вошла служанка.

Бриллиант заботливо сказала:

— Накладывайте, Иван Николаевич, варенье! Сама из яблок варила.

— Из ваших ручек цикуты яд приму не дрогнув, а варенье съем с большим удовольствием! — сказал Азеф. — Как идет подготовка покушения на Плеве?

Савинков стал докладывать.

Азеф постановку одобрил, но повод для негодования нашел:

— Почему вы нарушили партийную дисциплину и не приобрели авто?

Савинков оправдывался:

— Три тысячи жалко, лучше на них динамита купить. Динамит-то нынче в цене возрос!

— На динамит у партии деньги всегда найдутся! — сердился Азеф.

Тогда Савинков вздохнул и признался:

— Закупать авто я поручил Боришанскому. Юнец если чему и научился, так это деньги мотать в публичном доме.

Азеф изумился:

— В публичном доме — три с половиной тысячи? Да это же… это… невиданное хамство. Всех гризеток можно купить вместе со строением и прилегающей территорией. Наказать подлеца! — Чуть подумал и приказал: — Боришанского при первом удобном случае отправить метальщиком. Новости о Плеве есть?

— Плеве живет сейчас на Аптекарском острове, по четвергам утренним поездом ездит к царю в Царское Село. Еще по вторникам отправляется в Мариинский дворец, в котором Сипягин был застрелен. Там проходят заседания кабинета министров. Все члены организации занимаются прослежкой — Каляев, Дулебов, Ивановская, Дора Бриллиант, Боришанский, Швейцер, Сазонов и я сам. Уже досконально изучили выезд Плеве. Особенно старается Каляев, он в подробностях может описать карету министра: высоту и ширину, цвет, подножку, лошадей, упряжь, фонари, козлы, кучера. Такой молодец!

— Как со взрывчаткой?

— Швейцер сумел купить больше пуда.

— Где и почем покупал?

— Взял из кассы две с половиной тысячи рублей, а где купил — молчит. Думаю, на Охтинском пороховом заводе. Я видел, у него номер телефона записан: двенадцать тридцать шесть. Проверил в справочнике — Охтинский пороховой. Там прежде только рабочие воровали на продажу, а нынче и конторские, и инженеры тем же занимаются, якобы из «высоких побуждений», то есть ради революции. Но деньги дерут бесстыдным образом.

Азеф задумчиво глядел на Савинкова:

— Где будете швырять?

— Легче всего убить Плеве в четверг, по дороге с Аптекарского острова на Царскосельский вокзал. Акт наметили на восьмое июля.