Здесь же в качестве лакея нашел приют еще один охотник за головами — любитель церковных служб, красавец силач Егор Сазонов. Он не таясь повсюду заявлял:
— Для меня дело чести — ликвидировать Плеве! Или я, или Плеве — двоим нам не жить-с!
На Сазонова — трезвого, грамотного и холостого — обращали влюбленные взоры кухарки и горничные, он был, по их мнению, завидным женихом. Сазонов отвечал девушкам взаимностью, любезно пуская их по ночам к себе в комнату.
Каждое утро швейцар передавал англичанину Савинкову почту — английские, немецкие, французские газеты и разнообразные торговые каталоги. Ежедневно приходилось уходить из дома, якобы на службу, и часами бродить по улицам или гонять шары в бильярдной.
В это время Бриллиант, опять же по известному сценарию, надевала роскошную шляпу с перьями и, блестя бриллиантами, торжественно выходила из богатого подъезда. За ней тащил корзины для покупок лакей Сазонов.
Квартира вскоре стала явочной. Сюда заглядывали Каляев, Дулебов, Мацеевский и прочие негласно поднадзорные. Департамент полностью контролировал ход спектакля.
Каляев, дергая головой и поправляя лапсердак, обходил все шесть комнат, похлопывал ладонью мебель красного дерева, рассматривал живописные картины на стенах и удивленно произносил:
— Пошто нужно столько роскоши? Скажем, бричка: та нужна, поскольку ездить потребно. Но скажите, для чего шесть комнат? Вы, Дора, что, живете во всех сразу?
Дора нахально подмигивала:
— Янек, я живу только на одной кровати!
От этой шутки Каляев краснел: Дора волновала его воображение. Прежде он люто завидовал Покотилову, теперь Савинкову.
Хозяин дома Сигизмунд Дейчман на улице Жуковского появлялся редко. Зато домоправительницей была странная дама Матильда Генриховна. По отцовской линии — немка, по материнской — хохлушка, а детство и молодые годы провела в русской деревне под Рязанью.
Из этой этнографической смеси получилось что-то круглое, похожее на пышку, обжаренную в масле. Одевалась она в цветастый сарафан и носила на плечах шелковую шаль — в любую погоду.
Когда Савинков уходил на «службу», она нередко подваливала к Доре и ворковала медовым, округлым говором:
— Милочка, я вас не потревожила?
Дора, изображая радушие, улыбалась:
— Напротив, я рада вам, Матильда Генриховна! Чаю желаете?
Гостья глубокомысленно задумывалась, словно решала сложную задачу, и неизменно отвечала сладким голосом:
— Откушаю, милочка! У вас конфеты бывают хорошие, шоколадные.
На столе появлялась вишневая наливка, которую гостья обожала, печенье, пирожные, а беглая Ивановская начинала растапливать самовар.
Однажды Матильда Генриховна пришла какая-то особенная, торжественная, словно на пасхальной службе стояла рядом с губернатором. Она значительно посмотрела на Дору:
— Милочка, вот вы с вашим англичанином снимаете у меня квартиру, а у меня на вас подозрение, — подмигнула и захихикала.
У Доры тревожно заколотилось сердце. Последние дни Савинков и его окружение пребывали в сильном беспокойстве: возле дома откровенно ходили филеры. Дора испуганно заморгала глазами:
— Что такое, Матильда Генриховна?
— А то, любезная, что изволите непотребными делишками заниматься!
У Доры от страха пропал голос, она прошептала:
— Как прикажете понимать вас?
— Позвольте задать вопросец: вы с англичанином обвенчаны или так?
— Или так.
— Ага! Стало быть, живете в блудном грехе?
— Нет, постойте…
— За постой деньги платят! Вы не юлите и извольте прямо в глаза смотреть.
Дора покорно кивнула:
— В блудном.
Матильда Генриховна счастливо улыбнулась, выдержала долгую паузу и произнесла:
— А что, англичанин на ваш счет в банке капитал большой положил?
Дора вытаращила глаза:
— Какой «капитал»? За что?
Матильда Генриховна возмущенно взмахнула руками и перешла на доверительное «ты»:
— Это ты какое же ехидство произнесла: «За что?» Этот прохвост в калошах обязан на твое имя в банке капитал записать! Так у приличных людей водится.
Дора смиренно отвечала:
— У нас любовь…
Матильда Генриховна иронически протянула:
— У ей любовь, а у англичанина — жена в Англичании.
— В Лондоне! — подсказала Дора и залилась краской.
— А ты подумала, что случится в последствии времени? Ну скажи, что за тобой есть? Дым да копоть! Прости господи, голь перекатная. Твой англичанин хвост растопырит и улетит, а ты сиди на бобах.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу