Валентин Лавров - Эшафот и деньги, или Ошибка Азефа

Что касается Спиридовича, то он получил более двадцати поздравительных телеграмм. Так, Евстратий Медников телеграфировал: «От всего сердца поздравляю Вас и Ваших орлов с величайшим торжеством. Выпьем сегодня же за Ваше здоровье».

И еще Спиридович получил внеочередной чин подполковника. Ему предстояло еще стать генералом и автором интересных воспоминаний — «Записки жандарма» (Берлин, 1930).

Арест Гершуни сделал счастливым еще одного человека — Азефа. Теперь перед ним открывались блестящие перспективы партийной карьеры. Впрочем, ожидание этой карьеры не только радовало, но и пугало: на это были свои причины.

Итак, Гершуни поменял партийный трон на тюремные нары. По этому случаю в июне 1903 года на женевском горизонте появился, как наследный принц, Азеф.

Соратники улыбались и торопились поздравить его с партийным возвышением.

Азеф осознавал свой авторитет и давно обдумывал такой вариант — стать во главе эсеров. Тут было много «за», но и было много серьезных «нет».

Главная радость — партийная касса, куда от богатых граждан постоянно вливался поток пожертвований. Прежде у кассы был один хозяин, который никому не отчитывался, никому не доверял, — Гершуни. Никто никогда не знал, сколько в этой таинственной кассе капитала. Теперь этот живительный источник манил Азефа. У кого деньги — у того власть.

Другое: отныне все самые главные секреты, все тайные движения души соратников должны были попасть под контроль нашего героя.

Зато теперь многократно увеличивался риск провала, и никакие математические способности Азефа не были в состоянии решить задачу с противоречащими друг другу условиями.

Как руководитель партии, он был бы призван организовывать террористические акты и успешно их осуществлять. С другой стороны, как самый верный и надежный сотрудник Департамента полиции, он обязан был эти акты ни в коем случае не допускать.

После долгих тягостных размышлений и подсчетов вариантов Азеф готов был сказать самому себе: «Нет, не желаю занимать место руководителя… Это смертельный риск, провал обеспечен. Я хочу еще пожить, благо непорочной службой на благо империи заработал себе пенсион, да и скопленного капитала хватит на безбедную жизнь. Останусь на прежних основаниях, как член ЦК, и все».

Но тут же острое сожаление пронзало сознание: «А как же партийная касса? Как она, любимая, будет обходиться без меня?»

Так что Азеф, мучительно раздираемый сомнениями, не сказал соратникам ни да ни нет. Он лишь солидно произнес:

— Дело серьезное! Требуется обмозговать, поразмыслить… Я ведь не рвусь к власти. Простите, вот теперь надо ехать на места, народ ставить на ноги, вербовать метальщиков. Надо, товарищи, дело делать скромно и незаметно!

А поскольку о людях судят не столько по их делам, сколько по тому, что они сами говорят о себе, то мужественный Савинков восхитился:

— Прекрасные слова — дело делать! — И перед разлукой по партийной привычке хорошо с Азефом выпил.

Теперь для решения трудной задачи Азефу следовало получить ценное указание в Петербурге.

Директор Департамента полиции Лопухин пожелал встретиться с Азефом не на конспиративной квартире, а в самом министерстве. Ратаева в России уже не было. Он был отправлен в Париж, откуда должен был руководить всей зарубежной российской агентурой. Эту должность освободил Рачковский, переведенный в Особый отдел. Печально, но факт: Рачковский не спешил передавать свою агентуру.

…Азеф тщательно побрился, безжалостно облил себя дорогим одеколоном «Локсотис» — двенадцать целковых флакон, прополоскал рот эликсиром «Ягодный» и надел роскошный костюм-тройку в полоску. Но главным украшением была могучая, похожая на якорную, золотая цепь, висевшая на обильном чреве.

Встречаться в самом министерстве в некоторой степени было опасно, однако для этого была серьезная и необычная причина, о которой Азеф пока не знал. Но не зря Азеф брал уроки у самого Медникова.

Применяя филерские приемы, соблюдая всяческую осторожность, поменяв по дороге извозчика, проскользив проходными дворами, заглянув в несколько подъездов и понаблюдав из них улицу, Азеф наконец добрался до места назначения. Мрачно думал: «Все нормальные люди прячутся от полиции, а я прячусь от террористов!»

Министерство внутренних дел и Департамент полиции размещались на Фонтанке, в доме номер шестнадцать. Колонны, пилястры, могучая лепнина и маскароны — это по фасаду; мрамор, бронза, ковры, застекленные дубовые двери, уходящие под высоченный потолок, — это в вестибюле.