Оскар Мюриэл - Темные искусства

Макгрей рассматривал записи, которые он приколол к стене.

— Стена, тонкая как бумага. Пройди сквозь нее. — Он шумно выдохнул. — Она будто звала нас… звала парнишку к себе. Что, если в ту ночь произошло то же самое? Что, если?…

Он смолк на полуслове и взъерошил себе волосы — его накрывало отчаянием. Он знал, что я был прав, и спорить тут было бессмысленно. До казни оставалось всего шесть дней, и наши шансы на успех ускользали с каждой секундой.

— Думаю, пора подавать апелляцию, — сказал я. — отец составил ее текст перед отъездом.

Макгрей откинулся на спинку, но на меня так и не взглянул. Он уставился перед собой, поглаживая обрубок отсутствующего пальца.

— Он же говорил, что без новых улик апелляцию скорее всего отклонят, нет?

— Надо хотя бы попробовать, — вздохнул я. — Возможно, казнь позволят отложить, что даст нам чуть больше времени на расследование.

— Расследование чего?

И тут мне наконец представилась возможность в самых кратких выражениях рассказать ему о вчерашнем признании Холта — о гибелях, связанных с золотодобычей, о том, что самородок Леоноры был не талисманом, а сувениром в память о покойном отце и что Уолтер Фокс мог стать конечным бенефециаром в том случае, если бы все его ближайшие родственники умерли.

Пока я говорил, глаза у Макгрея открывались все шире и шире, и, когда я завершил рассказ, он встал и швырнул в меня кипу документов.

— И ты ничего мне вчера не сказал? С ума сошел?

— Я, черт тебя дери, пытался! Но ты был слишком занят, наводя на ребенка страх, какого он не позабудет до конца жизни.

Он уже надевал пальто.

— Ох, забудь. Пойдем, поможешь мне выбить правду из оранжевого ублюдка.

— Нет-нет-нет ! — завопил я. — Нам нельзя с ним встречаться, пока у нас не будет хоть каких-то улик против него.

— Ох, Перси, какого дьявола?

Я воздел ладони.

— Ты на грани отчаяния, и я тебя не виню. Но нам нужно соблюдать осторожность как раз потому, что времени у нас в обрез. Если мы прямо сейчас заявимся к Уолтеру Фоксу, то просто подарим ему шанс уничтожить улики или сбежать в свою любимую Африку.

Макгрей теребил пальто, как Джоан тогда свой фартук. Зарычав, он бросил его обратно на вешалку.

— Вот дерьмо, ненавижу, когда ты прав! И что же предлагает ваша светлость?

— Прямо сейчас мы подадим апелляцию — попробуем купить себе еще немного времени. И займемся поиском улик. У всей этой аферы с золотым прииском должно было остаться достаточно следов — документы о купле-продаже, таможенные декларации, акты о сделках.

Макгрей зарычал громче.

— Нам и не нужно восстанавливать всю цепь событий, — добавил я. — Только собрать достаточно доказательств, чтобы открыть против него дело.

— Допустим, ты прав, но нам же все равно надо будет узнать, как он это проделал.

Я криво улыбнулся.

— Не обязательно. Если мы правильно разыграем карты, возможно, он сам нам об этом поведает.

Мы без промедлений подали апелляцию, после чего нанесли Катерине краткий визит.

А она уже превратила свою камеру во второй дом. Рядом с нарами у нее теперь стоял маленький столик, усеянный незаконченными письмами, в которых я распознал прощальные записки. На столе также стояла ваза со свежими цветами, наполнявшими комнату мягким ароматом, который смешивался с запахом мыла и чистых хлопковых простыней.

Макгрей присвистнул.

— Ага, — сказала Катерина, плотнее закутываясь в ярко-зеленую шаль. Лишь в этот момент я понял, что на ней снова платье с непристойно низким декольте, из которого едва не вываливался ее выдающийся бюст. — Обращаются тут со мной как с императрицей. Любые поблажки, если смерть на носу.

Макгрей прикусил губу. От безразличного отношения Катерины к смерти нам было не по себе.

Она вздернула подбородок.

— Что ж, вижу, что на сеансе вы ничего нового не узнали, так?

Мы оба стояли перед ней, нервничая, как дети перед школьной директрисой.

— Я знала, что все будет без толку, — сказала она и с заговорщицким видом взглянула на меня. — Я пыталась отговорить этого парня, но ты и сам знаешь, каково с ним.

У Макгрея был такой расстроенный вид, что я решил приберечь свои комментарии на этот счет. Вместо этого я сказал:

— Мальчик утверждает, что видел мать.

Катерина кивнула.

— Ага, этого я и ожидала. Мать не пропустила бы других духов. По крайней мере не так скоро. — Она покачала головой, рот ее изогнулся в горькой усмешке. — Полагаю, что на этом все. Но опять-таки, я уже…