Валерио Манфреди - Башня одиночества

В конце второго дня пути воздух начал темнеть и на горизонте появились пыльные вихри, огромными грибами кружившие на фоне неба. Вначале их было немного, но они все увеличивались, пока не превратились в причудливый лес изменчивых очертаний, придавший пейзажу тревожный вид.

— Пески призраков, — произнес капитан Бонье, он был бледен и явно встревожен.

— Природный феномен, капитан, к тому же довольно распространенный. Он прекрасно оправдывает название, данное обитателями оазиса этой местности. Вихри действительно похожи на призраков, мечущихся вдоль линии горизонта… — Жобер немного помолчал, потом снова заговорил, пытаясь разрядить атмосферу, становящуюся все более давящей: — Я бы даже сказал, чрезвычайно впечатляющий феномен, метеорологические причины которого стоило бы изучить. — Он обернулся к топографу: — Что скажете, Патен?

Тот нахмурился, не зная, что ответить, но полковник ждал, и он произнес:

— Э-э… господин полковник, с моей точки зрения, речь идет о восходящих потоках, которые возникают в большом количестве благодаря солнечному излучению в местности, лишенной естественных препятствий…

— Какие глупости вы говорите, Патен! — оборвал его капитан Бонье. — Мы тысячу раз пересекали пустыню при любых погодных условиях, какие только можно себе представить, и никогда не видели ничего подобного. Думаю, нам следует вернуться: у нас нет шансов выжить в подобном месте, если мы будем двигаться в том направлении.

Жобер в гневе повернулся к нему:

— Я не спрашивал вашего мнения, Бонье, а цель нашей экспедиции состоит именно в том, чтобы проникнуть в тот район и выяснить наконец, что там происходит… В сущности, эти пыльные вихри могут быть одной из причин. Мы осторожно подойдем поближе, постараемся не рисковать, но нужно выяснить, в чем там дело.

Капитан Бонье больше не раскрывал рта, так что поход продолжился в полной тишине, однако офицер беспокойно оглядывался по сторонам, словно чувствовал постепенно сгущавшуюся над ними опасность.

Они добрались до совершенно пустынной территории, и Жобер понял, что больше нельзя идти днем из-за нестерпимой жары. Солнце, едва показавшись над горизонтом, заливало барханы потоками огня, и через час воздух превращался в раскаленную плазму, обжигавшую горло и ноздри, прерывая дыхание. А пыльные вихри продолжали кружиться на горизонте, словно колонна не продвинулась вперед ни на метр.

— Вы все еще уверены в своей метеорологической теории, Патен? — спросил капитан Бонье.

Топограф не ответил, полковник Жобер тоже не произнес ни слова. Солдаты продолжали свой путь в молчании, чтобы не опалить горло, да и движение отнимало все силы.

На третий день Жобер приказал сделать привал сразу же после заката и лично расставил часовых вокруг лагеря, покуда легионеры расстилали на песке свои подстилки и готовили ужин из постепенно скудевших припасов. Капитан Бонье, предельно внимательный ко всем подробностям окружавшего их ландшафта, не заметил во мраке, почти мгновенно накрывшем лагерь, торчащий из земли камень с высеченным на нем изображением скорпиона и едва различимые в темноте скелеты и оружие древних воинов, полуразрушенные ветром и песком.

Около двух часов ночи капитан Бонье проснулся: ему почудились какие-то подозрительные звуки, и тут он заметил вдали странный свет, красноватый отблеск, словно за барханами, видневшимися на горизонте с южной стороны, горел костер. Часовые тоже это заметили и собирались разбудить командира. Он знаком велел им оставаться на местах и пошел к Жоберу.

— Полковник, взгляните вон туда.

Тот встал и поднялся на небольшое возвышение, чтобы получше разглядеть странное явление.

— Что это может быть?

— Не знаю, — сказал капитан Бонье. — Вероятно, какой-то феномен, связанный с преломлением света. Больше мне ничего в голову не приходит.

— Пожалуй, вы правы, Бонье, наверняка так и есть. Успокойте часовых и давайте спать. Подъем назначен за час до рассвета, с завтрашнего дня мы будем идти по три часа утром и вечером, а днем разбивать лагерь и пережидать в тени, чтобы не расходовать понапрасну воду и силы. Норма воды — три литра на человека. Если в течение трех дней не найдем колодца, вернемся обратно.

Бонье постарался объяснить часовым странное свечение и успокоить их своим хладнокровием, потом снова лег, но не сомкнул глаз, готовый уловить малейший сигнал тревоги в ускользающей бесконечности этой коварной земли. До рассвета оставалось совсем немного, когда ему почудились странные звуки, похожие на крики неизвестных животных, но ничего нельзя было различить в плотной темноте, сгущавшейся за границами лагеря.