Валентин Лавров - Триумф графа Соколова

Мысль работала лихорадочно: «Задержать? Нет, лучше проследить!»

Парочка сняла с вешалки верхнюю одежду. На Юлии была короткая беличья, весьма легкая шубка, муфта, круглая песцовая шапочка, поверх которой девица возле зеркала повязала платок.

Ее спутник натянул на голову шапку-пирожок и надел тяжелое драповое пальто с бобровым, довольно облезлым воротником. Этот тип сразу же произвел на Соколова неприятное впечатление.

Парочка, впустив в помещение клубы морозного пара, покинула чайную.

Соколов вскочил с места, швырнул на стол рубль, в момент натянул шубу и шапку и выбежал на улицу.

На улице сгустилась темнота. В небе горели, словно в неведомой горнице, далекие лампадки — огоньки звезд. Ущербная луна стыла в далеком небе. Лишь на западе тлела узкая полоска догоравшего заката. В оранжевых морозных кругах светились электрические фонари.

Парочку сыщик увидал саженях в тридцати от себя. Они уселись в сани, извозчик заботливо накрывал их чем-то, возможно куском сукна.

Сани тронулись, свернули вправо — в сторону Елохова.

Соколов через ворота бросился к конюшне.

— Быстро запрягай! — крикнул сыщик прислужнику.

Прислужник, малый лет тридцати, немного выпивший и потому особенно старательный, снял с гвоздя тяжелую ременную узду, испускавшую кисловато-резкий запах конского пота, и направился к жеребцу. Запрягал он с необыкновенной ловкостью, уже надел хомут и подвязывал седелку, а Соколов помогал прилаживать легкую дугу.

Работа спорилась хорошо. Соколов потянул за узды неохотно шедшую лошадь, задиравшую морду, фыркавшую и продолжавшую дожевывать овес.

Прошла лишь минута-другая, а Соколов уже выезжал со двора.

Он понесся в том направлении, куда скрылись террористы. На повороте едва не перевернул сани, а из-под жеребца лишь в последнее мгновение вывернулся какой-то мужичок.

Городовой отчаянно засвистел и бросился наперерез, чтобы остановить шального извозчика. Но Соколов хлестанул жеребца, и тот, стелясь по обледенелой, накатанной дороге, полетел стрелой.

— Господи, спаси и сохрани! — лихорадочно шептал Соколов. — Неужто упущу? Конечно, в трактире выставим пост, а вдруг злодеи там не появятся? А тут важен не только день, каждый час! Но Юлия Хайрулина — хороша штучка. Папаша — такой достойный человек, командир сводно-гвардейского батальона лейб-гвардии Преображенского полка, а эта Юлия — р-революционерка, тьфу, гадость какая!

Он вспомнил минувшую осень и свое приключение в Поронине. Там он не только швырнул в речку большевистского вождя Ленина, но и совершенно неожиданно встретил Юлию. Судя по всему, она была уважаемым членом партии, приближенной к ее вождям.

Охранка тогда же сделала запрос, и выяснилось, что Юлия с осени 1913 года перешла на нелегальное положение и в доме отца больше не появлялась. Отец не вынес позора и застрелился.

«Боже мой, — размышлял Соколов, погоняя жеребца, — сколько надо иметь душевной черствости, чтобы ради каких-то химерических благ, которые якобы принесет революция, унизить и покрыть позором близких, отнять жизнь у отца!»

Сыщик миновал Богоявленский собор, приближался к развилке. Дорога справа вела к Рязанскому вокзалу, прямо — к центру города, через Старую Басманную — в сторону Садового кольца. Куда править? Соколов решил: «Как жеребец пойдет, так тому и быть!»

Заметим, что Соколов, как бывший гвардеец, полагал лошадей самыми умными на свете животными.

Жеребец, не сбавляя хода, понесся прямо, по Старой Басманной. И уже вскоре Соколов своим орлиным зрением разглядел впереди легкие саночки, в которых угадал преследуемых.

Подъехав поближе, саженей на пятьдесят, сыщик притормозил тяжело дышавшего жеребца. Преследуемые сани вскоре выкатили на Садовое кольцо. Пропустив трамвай, по прямой пересекли Садовую-Черногрязскую и остановились возле углового дома под № 55.

Соколов видел, что седоки расплатились.

Соколову показалось, что вожжи держит его знакомец — Вильгельм.

Седоки прошли в арку, а извозчик с дикарским ухарством встал во весь рост, по-разбойничьи засвистал, дернул вожжи, крикнул «Гысь!» и понесся вверх по пустынной в этот час Покровке.

Сыщик решил: «Буду дожидаться эту парочку!» Его беспокоила мысль: «А если останутся тут ночевать? Или выйдут и Юлия меня узнает? Ведь вся слежка рухнет! Придется обоих арестовать».

Соколов зажал в громадной ладони полицейский «дрейзе» и положил его поближе — в правый карман своей облезлой дохи.