Валентин Лавров - На дыбе. Русский исторический детектив

Художник М.Ф. Петров

Иоанн Васильевич, вступая на российский престол подростком, обещал избавить государство от "раздоров, татей и разбойников”. И вот на патриархально тихой Руси грянул теперь разбой государственный. Земля, казалось, содрогнулась от криков истязуемых, густо залилась безвинной кровью — и все это без смысла, без оправдания.

И люди окаменели от горя, казалось, привыкли к истязаниям, к неправде. Но то, что произошло в лето от Рождества Христова 1569-е, заставило не только ужаснуться, но и вспомнить о человеческом достоинстве. Главным дознавателем стал сам Иоанн Грозный.

Государю Иоанну Васильевичу всегда было тяжело, а с некоторых пор и вовсе сделалось невыносимо. Попущением Божиим стали ему голоса бесовские по ночам слышаться.

Едва он смеживал очи, как откуда-то из дальнего угла неслось:

— Очнись, блядин сын! Ты-де вовсе не Государь, а антихрист сущий. Яко козел скачешь, вот и накудесил много. Собачий кал, близок день, когда тебя, Ирод мерзкий, перепластают!

Иоанн Васильевич дико вскрикивал и пробуждался. Звал он стражу. Те обыскивали опочивальню, в каминах сажей до пят мазались, под широченной кроватью пыль кафтанами собирали, но злодеев не обнаруживали.

А тут, словно из могильных холмов вылезая, покойники самолично стали в опочивальню являться. Первым пожаловал князь Александр Борисович Шуйский. Опираясь изъеденной червями рукой на шахматный столик, печально качал головой и выкатывал покрытые плесенью зенки:

— За что сгубил моего Петрушу? Он лез за пазуху и доставал окровавленную голову сына, швырял её Государю:

— Будь ты во веки веков проклят!

Потом стали являться и другие злодеи, Грозным умерщвленные: князь Ванька Кашин, князь Дмитрий Шевырёв, князья Дмитрий Немой и Куракин Иван, двое Ховриных и разные прочие.

Все они были вида отвратного: безносые, с темными глазницами, выкрикивающие угрозы и обиды.

Митрополит Московский Макарий наставлял:

— Это тебя. Государь, зело жестоко бес мучит! Нам, православие блюдущим, во всяко время покаяние искати потребно. Кознование нечистого расточай молитвами усердными. Каждодневно твори молитву запретительную Василия Великого. А теперь давай хоромы твои освящу…

Митрополит кропил святой водой, воскурял ладан, усердно обращался к Всевышнему с чинопоследованием об освобождении хоромов от духов злых.

Но облегчения не последовало.

И все больше прилеплялся Иоанн Васильевич к пьянству беспробудному и блуду поганому.

Тут как раз подоспели события, о которых рассказать хотим.

На двадцать пятое июля Государь назначил великую потеху — казнь трёх сотен человек. Малюта Скуратов, угадывавший желания своего повелителя, поспешил открыть грандиозный "заговор”, во главе которого якобы стоял архиепископ Пимен. Заговора, понятно, не было, а обреченные на лютую смерть несчастные ни в чем не провинились.

Еще накануне, взгромоздившись на седло, Иоанн Васильевич объезжал Красную площадь. Сюда стащили целые штабеля досок, бревен, несколько больших котлов, груду крюков и цепей. Триста обреченных ждали своего жуткого конца — подобного избиения Москва ещё не видела.

Государь отдал несколько важных и толковых распоряжений по устройству виселиц и других сосудов смертных, а затем, устало зевнув, произнёс:

— А не пора ли нам откушать? Он задумчивым взором обвел приближенных, и взгляд его остановился на виночерпии Корягине:

— Князь, нашей братией не побрезгуешь, накормишь? Хозяйку твою помню, собой красна. А по хозяйству она расторопная?

С полгода назад Государь оказал великую милость. Когда виночерпий играл свадьбу с первейшей красавицей в Москве сиротинушкой княжной Натальей Прозоровской, Иоанн Васильевич стал её посаженым отцом.