Фредерик Дар: Отпуск Берюрье, или Невероятный круиз

Мадам Дюгазон, надо сказать, при этих словах должна была проявить какую-то тень недовольства. Она могла бы выдать досаду или боль, хотя бы злобу, не правда ли? Ничего подобного, ребята! Она мило качает своей головкой ощипанной совы и говорит:

— Я слишком разделяю твою боль, чтобы не понимать её и не сочувствовать тебе, Лулу. Если я появилась вновь, то не по своей вине, а по вине этого мальчика (показывает на меня), который выгнал меня из укрытия, как охотник выгоняет дичь. Что ты хочешь, он сыщик. Если бы не он, ты бы никогда обо мне не услышал. Меня бы вычеркнули навсегда, и мы бы закончили свои дни прекрасно, потому что вдали друг от друга!

— Где же ты была?

Она улыбается.

— Меня укрыли, спрятали в одном милом, хотя и тесном тайном уголке позади сауны.

Берюрье делает наф-наф ноздрями.

— В тайном уголке? Что за ерунда?

— Именно, капитан! Втайне от компании «Паксиф» несколько человек на корабле, среди которых были твой предшественник, врач, его ассистент и два массажиста, наладили систему совершенно нового типа… Их организация называется «P. D.», не так ли, мадам?

— Точно! — отвечает воскресшая.

— И это означает «Paradis Définitif» [114] Paradis Définitif ( франц .) — Окончательный Рай. — Прим. пер . . Одним словом, P. D. предоставлял возможность некоторым лицам, по разным причинам уставшим от людей, исчезать бесследно.

— Синдикат смерти? — спрашивает Пинюш.

— О нет, мой старый хрыч, наоборот, синдикат жизни.

— Не понимаю, — признаётся Берю.

— Сейчас поймёшь, — обещаю я. — Все пропавшие — богатые люди, которые тщательным образом благодаря P. D. подготавливали свой уход из опостылевшего им мира. Они покидали его неожиданно после того, как делали все необходимые финансовые приготовления.

— Короче говоря, новое дело Петио? — обрывает Пухлый.

— Никоим образом! Петио сжигал свои жертвы, чтобы от них ничего не оставалось, тогда как P. D. всего лишь греет их на солнышке славной Греции. На склоне острова Деконос сделали роскошное убежище, в котором пресытившиеся люди живут райской жизнью. Это необычное предприятие придумал и пустил в ход массажист Анн. Во время круизов или в своём кабинете на Лазурном Берегу, где он практикует в промежутке между сезонами, он набирал желающих бежать от цивилизации. Одинокие старые девы, люди, уставшие от обязанностей, полукалеки, те, кого измучила супружеская жизнь, как в случае мадам Дюгазон…

— Как я их понимаю! — вздыхает Феликс. — Ах, как жаль, что у меня нет достаточных средств, чтобы укрыться в их прекрасном убежище. Вдали от лицеев, которые воняют и всегда будут вонять мочой и раздавленным мелом. Вдали от несовершенства системы образования и детской неблагодарности! Как, должно быть, хорошо, когда знаешь, что тебя нет в списках гражданского состояния. Да, корабль был идеальным местом для того, чтобы исчезнуть! Как только вас перестают видеть, вас объявляют погибшим в море! Воздайте мне должное, господа, ведь я это предчувствовал. Я вам даже сегодня заметил, что все исчезновения происходили перед Деконосом… Берюрье, вы самый что ни на есть отстающий. Вы никогда не сможете перейти в следующий класс. Я только что видел, как вы действовали. Вы глупы как органические отходы и ещё инертнее, чем они!

То ли от переживания, то ли задумавшись, Толстяк воздерживается от репрессий. Он переносит позор без тени смущения.

— Скажи мне, девочка, — шепчет министр. — Раз уж ты всё подготовила… Нельзя ли сделать так, как задумано?

Его жена качает головой:

— Нет, Лулу, нет, мой милый. Для того чтобы эта комбинация считалась удавшейся, о ней никто не должен знать. Как я смогу жить безмятежно, зная, что ты знаешь? Зная, что другие знают! Чем больше соучастников, тем меньше спокойствия. Что ты хочешь, мой дурачок: придётся смириться, снова надеть хомут, запастись терпением. Мы будем продолжать ненавидеть друг друга и улыбаться друг другу. Ты будешь утешаться в своё удовольствие с мальчиками, а я буду искать забвения со своими жиголо в промежутках между приёмами в Елисейском дворце и благотворительными балами. Но погодите! Кого я вижу? Не Архимед ли это? Архимед! Снежок мой! Что ты здесь делаешь, моя газель пустыни?

Мойщик, укрывшийся позади канапе, встаёт. Тенью выходит из тени. Прихрамывая, начинает двигаться. Подходит к даме. Покорно.

— Я ваш раб, — шепчет он. — Я не мог жить вдали от вас, поэтому я нанялся мойщиком посуды на этот проклятый корабль, на котором из-за вашего исчезновения я пережил самые ужасные минуты моей жизни!