Фредерик Дар - Отпуск Берюрье, или Невероятный круиз

Миссис министерша кудахчет. Приосанивается.

— Посмотрите на него, — говорит она, — ну не прелесть? Он врёт, как чернеет. Ты нанялся на «Мердалор» не для того, чтобы ходить по моим пятам, а чтобы заработать себе на кабинет, чёрный доктор! У меня косоглазие, но я вижу хорошо. Ну, иди же, мой прекрасный трубочист. Иди, мой чёрный лев! Иди, мой песчаный лис! Иди, успокой меня, ведь я остаюсь с вами. Иди, красавец-негр, покажи мне, что твоя раса ещё не исчезла. Идём скрещивать наши чувства, дымчатый человек!

Она берёт его за руку и решительно уводит. Прежде чем выйти, Архимед подмигивает мне огромным белым глазом, полным благодарности.

— А помощник капитана? — спрашивает Пино. — Ты его тоже нашёл?

— Конечно, он делил комнату с мадамочкой! В частной жизни он является молодым совладельцем фирмы по растительному маслу «Бертолоне». Несчастная любовь. Капитан Рустон знал, что он на грани самоубийства, и предложил ему укрыться в Эдеме на Деконосе.

— Надо будет взглянуть во время стоянки, — предлагает Пинюш задумчиво. — А со Стариком ты узнал, что произошло?

— Да, от мадам Дюгазон. Папаша горел от нетерпения, если так можно сказать. По некоторым признакам, о которых я не буду повторяться, потому что я уже поведал о них читателю раньше, он заметил, что «массаж» был К. П. для P. D. Воспользовавшись стоянкой, он осмотрел помещение с присущей ему тщательностью. Он уже был в сауне, когда там неожиданно появился Анн. Мамаша, пардон, супруга господина министра наблюдала за сценой через глазок, встроенный в сучок дерева. Старик начал задавать вопросы Анну, но тот заявил, что ничего не знает. Тогда босс сказал ему, что не выпустит его, пока тот не заговорит…

— И что?..

— Через некоторое время он заговорил!

— И что?..

— Мадам включила систему блокировки двери, которая была у неё под рукой.

— Покушение на убийство! — вопит министр. — Я подам жалобу! Есть свидетели! Она призналась! Надо её арестовать, господа. Упечь на всю жизнь! Гильотину! Я подам прошение господину президенту Республики, чтобы он отказал ей в помиловании! О, так эта тварь — убийца! Она не уйдет от возмездия! Или скорее да: она уйдет, в два счёта! Клак! Я слышу, как скользит нож в пазах к её поганому горлу. Клак! Блык! Всё! О, она явилась! Ненадолго! Надеюсь, что её жертвы умрут, не так ли? Двойное убийство! Прекрасно! Есть решение! Я дышу! Я вижу свет! Гильотину! Ah, ça ira, ça ira, ça ira ! [115] О, всё пойдёт, всё пойдёт ! — слова революционной песни. — Прим. пер . Я тебе устрою Эдем, тварь! Ваше здоровье! Стакан рома! Весьма кстати, она его любит! Напивается грогом! Из простых, дочь плотника, бэ-э! Отсекут голову? Мечта! Хочу увидеть, я приду! Клянусь! Я буду незаметен, но я буду! Ничего не пропущу! Да здравствует смертная казнь! Жизни не пожалею за смертную казнь, господа!

— К большому для вас сожалению, господин министр, жертв нет; я был в медпункте, оба обезвоженных чувствуют себя хорошо, как все худые люди.

Министр хватается за грудь обеими руками.

— Проклятие! — вопит он. — В этом мире мне остаётся только голлизм! Значит, я остался в дураках? Рогоносец! Подлецы теперь хорошие люди! Грехи отпускаются! Мы погрязли в тёмных делишках, и теперь мы — благодетели?

— Минуточку!

Голос Толстяка неожиданно прорезался.

— Он прав, — говорит он, показывая на Его Превосходительство, — мы слишком быстро раздаём лавры, уважаемые! Но, чёрт меня раздери, вы забываете, что два наших клиента уже в раю! Аргентинец и его красотка, они же загнулись, или это сон? И загнулись не от свинки! У тебя есть какие-нибудь объяснения по вопросу этого вопроса, Сан-А?

— Вынужден признаться, что нет.

Мы продолжаем допросы уже по-иному, пишем чёрным по белому. Получаем признания, свидетельские показания. Осматриваем тайное помещение, в котором мамаша с помощником капитана поджидали свою землю обетованную. Мы выслушали Старика, ослабевшего, с голосом больного сверчка. Допросили Анна, и он нам рассказал, как во время отпуска на Деконосе ему пришла идея о райском убежище для несчастных, но толстых кошельков. Этот страстный любитель мифологии хотел воспроизвести Олимп. Олимп, который, конечно же, не всем по карману, но где отчаявшиеся могли бы поджидать свою смерть, теша себя бессмертием.

В сущности, его предприятие было филантропическим, как я думаю. Не совсем православным, хотя всё происходило в Греции, но всё же милосердным по сути.

Мы допросили капитана Рустона, и тот сразу подал в отставку. Надо быть ещё тем удальцом, когда ты главный-на-борту-после-бога по рангу, и ты принимаешь предложение от некоего одержимого (не безвозмездно) и подстраиваешь вверенный тебе корабль. Нычка была просто гениальной. Когда вели поиски на корабле, в сауне не задерживались. Не пытались проверить, было ли двойное дно в крематории «Мердалора». Один взгляд поверху. Считали, что там пусто, и шли дальше…