Фредерик Дар - Улица Жмуров

В тот момент, когда я собираюсь шагнуть за порог, моя славная матушка Фелиси спрашивает меня:

– Что ты собираешься делать сегодня утром?

Поскольку она самая нелюбопытная из всех известных мне матерей, я заключаю из этого, что она спрашивает не просто так, а хочет о чем-то попросить.

– Пока не знаю, – отвечаю я хмурым тоном, поскольку не могу ей сказать, что собираюсь трахнуть горничную из соседнего дома. И добавляю, потому что не могу поступить иначе: – А что?

– Я вчера оплатила счета за отопление и электричество.

– И больше не имеешь хрустов?

– Да, если ты так называешь деньги, у меня их не осталось. А так как завтра воскресенье и я пригласила Эктора...

Я морщусь. Во-первых, потому, что мне придется тащиться в банк, чтобы снять со счета бабки, хотя я с куда большим удовольствием сходил бы с малышкой горничной в кино и пощупал бы ее в темноте... Во-вторых, потому, что я на дух не выношу Эктора и для меня воскресенье в его обществе – похороны по первому разряду...

Эктор – двоюродный братец Фелиси, а мне, стало быть, приходится еще более дальним родственником. В семье известно, что он в свое время был влюблен в мою старуху и так и не женился из-за этой неразделенной любви... Да и теперь, когда он разговаривает с Фелиси, у него такой вид, будто он позирует для рекламы слабительного... Он делает глазки пуговками, что невероятно раздражает меня. Он высокий, тощий, лысый, беззубый и всегда ходит с тщательно уложенным зонтиком и подпиской на «Рустику»... Представляете себе, да?

Меня трясет от мысли, что я мог быть сыном этого урода, потому что он наградил бы меня той еще наследственностью! От этого можно было бы уйти в монахи!

Однако, поскольку я хороший сын, я убираю свою гримасу.

– Ладно, ма, раз ты на мели, я съезжу в банк. Сколько тебе нужно?

– Решай сам, – покорно отвечает она. Я целую ее.

– Я завтра приготовлю курицу, – обещает она. Она знает, что я терпеть не могу Эктора, но обожаю курятинку.

– Ты классный человек! – уверяю я ее.

И это чистая правда, можете мне поверить!

Я вывожу мою тачку из гаража в глубине садика, умелым маневром объезжаю дом, даю прощальный гудок клаксона и гоню по улице.

Моя служаночка из соседнего дома ждет меня на окраине поселка. Киска новенькая, недавно приехала из Бретани...

Она брюнетка и совсем не строгая. Я подцепил ее вчера в табачной лавке, где она покупала марки. Я сказал ей, что она хорошенькая, что я слышал из окна моей комнаты, как она поет, и что именно такой представлял себе самую прекрасную девушку в мире.

Такой треп всегда проходит с девочками из народа. С остальными, впрочем, тоже. Женщина остается женщиной вне зависимости от цены надетых на нее шмоток...

Она надела черный костюм, купленный где-нибудь в Ренне или Сен-Бриеке, красную блузку и здоровенные клипсы. В этом прикиде она затмит хоть саму малышку Бардо!

Короче, вам не захочется явиться под ручку с такой милашкой в английское посольство, а вот на то, чтобы последовать за ней в номер маленького отельчика, она очень даже годится...

– Куда мы поедем? – спрашивает она.

– Прежде всего мне надо заехать в банк снять со счета немного хрустов...

Ей это кажется хорошим началом программы. Банк – это чуть ли не единственное место, не считая туалета, куда женщина соглашается вас отпускать.

Я жму на акселератор, мы проезжаем мост Сен-Клу...

Десять минут спустя я останавливаю машину на улице Фаворит перед домом, где хранятся бабки.

– Пойдемте со мной, потому что это займет некоторое время, – говорю я куколке.

Она следует за мной.

Огромный зал набит битком. С ума сойти, как людям нужны сейчас бабки. Я сую в окошко мой чек, сотрудник выдает мне номерок, и я отвожу девочку в уголок ждать, пока громкоговоритель пролает мой номер.

Ожидание – штука нудная...

Я должен получить хрусты в окошке двадцать восемь, потому и держусь поблизости от него.

– Кстати, а как ваше имя? – спрашиваю я мою красавицу.

– Маринетт, – воркует она.

– Ну, конечно, – шепчу я.

– Что вы говорите?

– Я говорю, что вы могли носить только имя, прекрасно гармонирующее со всем вашим обликом...

Выражая свое удовольствие, она рисует в воздухе W своей задницей...

Я пользуюсь этим, чтобы положить руку ей на плечо. Это начало всему. Рука – это первый полномочный посол в переговорах с женщинами.

Мы ждем так уже четверть часа, когда хмырь из окошка двадцать восемь выкликает мой номер: тысяча шестьсот сорок шесть... Я подхожу к окошку, целомудренно замаскированному железным навесом.