Фредерик Дар - Отпуск Берюрье, или Невероятный круиз

Запись кончается.

— Что вы об этом скажете, монсеньор Шершавая Рукавичка? — спрашиваю я.

Он трясёт головой, что не требует большого усилия, когда вас и так трясет, словно шары национальной лотереи во время розыгрыша.

— Я ничего не знаю!

Я ему улыбаюсь.

— Мне кажется, ты будешь настоящей королевой в тюрьме, Раймонда! Там тебя будут ценить. Кругом одни мужчины; мечта!

— Мне не в чем себя упрекнуть.

— Тебе, может быть, и не в чем, потому что у тебя совесть гибкая, но мне — есть в чём, Раймон. Мне — да!

Я постукиваю себя по затылку, который всё ещё чувствует боль.

— Насильственные действия против офицера полиции, мой зайчик, совсем не лучшее начало.

— Что вы такое говорите?

— Я навёл справки: ты ушёл с корриды сразу после нас. Ты нас поджидал у толстой коровы в порту, где вы и занимались своими испанскими оргиями во время предыдущих круизов. В твоём массажном кабинете я обнаружил такой миленький дипломчик в рамке, который гласил о том, что ты прошёл курс каратэ, розовая деточка. Когда я вошёл в номер вслед за красивой пидовкой с рыжим париком, ты меня выключил безукоризненно. Прими мои комплименты, работа отличная! Ты бы научил меня этому приёму, цветок зефира.

Я засучиваю рукав.

— Вот где всё осложняется, мой лоскуток, это когда малышка Метида сделала мне инъекцию болтливого сиропа, вот в этом месте… Видишь красную точку под волосами? Вы все запаниковали, заметив, что я роюсь в вашем умильном закутке и задаю каверзные вопросы. Вам нужно было узнать любой ценой, что нам известно. Так что, сыворотка of verity [108] Сыворотка правды ( англ .). — Прим. пер . , не так ли? Рискованно, но эффективно! Вы меня допросили, и я вам сказал, находясь в искусственной коме, что я ничего не знаю, и у вас поднялось настроение. Когда я очнулся, я чувствовал себя гораздо слабее, чем это было бы от самого удара. Знаешь, я не первый раз получаю плюхи, и я знаю дозы и какие бывают последствия. Я почувствовал нечто другое. Вы догадались переставить стрелки моих часов, чтобы я не узнал, сколько времени я был в отключке. В таких делах не стоит слишком увлекаться, мои куколки. Первые попавшиеся мне на глаза часы усилили мои подозрения. А ещё я должен тебе сказать, что кровоподтёк на скуле у Метиды мне показался не совсем настоящим. Он сошёл полностью с её мордашки, когда она сняла грим. И потом этот пресловутый негр… Метида, толстая содержательница борделя… Для того, чтобы отвести от тебя любые подозрения. Вы перестарались со своими выдумками, девочки! Вы плохо учились у Тантана [109] Тантан — герой знаменитых комиксов Эрже, журналист, отличающийся находчивостью. — Прим. пер . . Негр! Так сразу! Разумеется, что же ещё может быть столь непохожим на тебя в смысле примет? Мастерицы! Искусные вышивальщицы с невинными личиками! Ничего удивительного с вашей страстью к мифологии. Знаешь, что я тебе скажу, Раймон? Вы мифоманки!

Я умолкаю, оказавшись вверх ногами под столом по прихоти моря.

— Скажи мне правду, Раймон, ты же знаешь, она уже стучится в дверь, её ждут! К чему упорствовать, отпираться? Зачем оттягивать то, что уже не изменишь? В преступных сообществах вроде вашего, кто колется первым, того и ласкают, берегут. Присаживайся, тебе положен десерт.

Ослица мотает головой.

— Мне нечего сказать!

— Ну, что ж, глупышка, мой товарищ Берюрье заставит тебя говорить. Если бы ты знал, сколько свирепых горилл он сделал разговорчивыми и без сыворотки правды! Хрящами, дружок! Он любит ручную работу. Он просто мастер мордобоя.

— Я не сделала ничего плохого, господин комиссар, клянусь! Да, я вас ударила, признаюсь. Но в остальном у меня спокойная совесть.

— Свою совесть ты, похоже, смазал анестезирующей мазью. Не забывай, что кроме пропавших в этом деле появилось два трупа с тех пор, как корабль отправился в плавание.

Он подпрыгивает.

— Что вы сказали? Два трупа?

— Настоящих, в которых больше пуль, чем в мишени армейского тира. Гильотина тянет к вам руки, товарищ. И если я могу себе позволить этот каламбур, она уже держит вас за горло!

Раймон падает в обморок.

Я не стал приводить его в чувство. И к тому же, очень честно говоря, я верю в его невиновность.

Она явилась мне сразу! Стала для меня очевидной. Ведь спросил же он у своего вероятного сообщника, когда был с ним наедине: «И потом, мы же ничего плохого не сделали?» И сейчас этот обморок, когда он узнал о двойном убийстве… Столь непритворный! Такое не придумаешь.