Мэри Лу Лонгворт - Убийство на улице Дюма

– Да, Ален, у меня есть водитель. – Верлак улыбнулся Марин. – Вы виделись с бухгалтером?

– Да. Депозиты по пять тысяч евро шли из университета.

– Что?

– Мадемуазель Захари была растратчицей. Средства шли из фонда, как его…

– Фонда Дюма, – закончил Верлак.

Марин бросила на него взгляд, открыв от изумления рот.

– Точно. Бухгалтер новый, он только сейчас разобрался со всеми делами. Прежний бухгалтер недавно ушел на пенсию и, видимо, не очень усердствовал на работе.

– А депозит побольше, положенный в тот день, когда она погибла?

– Мы не знаем, – ответил Фламан. – Но он был не из фонда Дюма и наличными.

Остальной путь до Экса машину вела Марин. Сперва она нервничала, но к французской границе объезжала легковые автомобили и грузовики в туннелях так, будто сотни раз уже здесь ездила. Верлак задремал на полчасика, а она позавидовала его умению спать где угодно и когда угодно. Проснувшись, он спросил о ее родных, чем удивил. Он никогда не спрашивал о семье Бонне, и она подумала, не знак ли это, что он готов отвечать на вопросы о своей семье и загадочной Монике из его снов. Марин доставляло удовольствие вести машину по прибрежному шоссе. Когда они проехали Ниццу и Канны и шоссе стало ровным, куда более простым для езды среди зеленых виноградников Вара, она расслабилась и рассказала Верлаку все, что знала про младенца Тома.

Марин закончила, Верлак продолжал молчать.

Она спросила в шутку:

– А у тебя есть мрачные семейные тайны?

– Да, – ответил он. – Когда-нибудь я тебе о них расскажу. Может быть, даже сегодня.

Они проехали последний пункт уплаты и сбавили ход.

– Еще пятнадцать минут, и мы в Эксе, – сказал Верлак и подумал, что пункт уплаты милостиво прервал их разговор о семейных тайнах.

Во Дворце правосудия Бруно Полик нашел нужную папку, взял нужные фотографии и направился в бар «Золя». На улицах гуляли люди всех возрастов, занятые любимым субботним делом жителей Экса – шопингом. Полик лавировал между толпами, злясь на тех пешеходов, что останавливались посреди дороги читать сообщения на телефонах.

Бармен кивнул, приветствуя комиссара, что-то сказал своему напарнику и вышел, направляясь к двери погреба. Полик направился следом.

– С каких пор мы допустили, что нашей жизнью правят мобильные телефоны? – спросил он, спускаясь по лестнице.

Патрик пожал плечами:

– Не знаю, у меня своего нет. Давайте посмотрим на ваши фотографии.

Они встали под лампочкой без абажура, положили папку на штабель винных ящиков. Полик сознательно показал сперва фотографии Тьери Маршива и Янна Фалькерьо. Бармен пристально рассмотрел их и помотал головой:

– Простите, нет. Ни одного из них я не видел.

– Есть еще один, – сообщил Полик, показывая бармену фотографию Клода Оссара.

– Вот это он, – сказал бармен, постучав по ней ладонью. – Сто процентов.

– Спасибо, – поблагодарил Полик, пытаясь представить, как человек вроде Клода Оссара может быть замешан в мошенничестве с подделками предметов искусства. Он ведь фанатик цистерианцев? А они же ярые противники искусства, нет?

Он достал еще одну фотографию:

– А вот этого узнаете? Это он был в кресле?

Патрик взял фотографию, поднес к свету и кивнул.

– Он.

– Вы нам очень, очень помогли. Не возражаете, если я на несколько минут использую ваш погреб как офис? – спросил Полик.

– Не вопрос. Пива не хотите? За счет заведения.

– Сейчас – нет, но с удовольствием оставлю за собой такое право, – улыбнулся Полик, пожимая руку бармена.

Комиссар сел на деревянный стул, набрал номер Верлака, который тут же переключился на голосовую почту. Он повесил трубку и стал листать папку, пока не нашел список фамилий и адресов. Оссар жил на улице Константэн в номере восемь, не очень далеко от бара.

Полик встал, позвонил во Дворец правосудия и попросил послать полицейского встретить его на улице Константэн. Клод Оссар и Одри Захари могли быть друзьями – они почти одного возраста, – так что есть вероятность, что все хлопоты зря. Но Патрик говорил, что в присутствии Оссара Захари нехарактерно для себя нервничала. Как он на нее действовал? Или она на него? А при чем тут вообще Лемуан?

Полик покинул бар и пошел на север, потом свернул направо на улицу Шабье и налево на Матерон – улицу с особняками семнадцатого века. Свернув на Константэн, он увидел под фонарем Казаль.

– Здесь живет один из этих аспирантов? – спросила она у комиссара. – Я так и запомнила, когда их записывала.