Эдгар По: Убийство в улице Морг

Проживая одно лето в Париже, я познакомился там случайно с одним молодым человеком, Августом Дюпэн. Он происходил из очень известной фамилии, но разорился, вследствие разных несчастных обстоятельств и это так подействовало на него, что он стал чуждаться всякого общества. Но со мною он сошелся, и мы даже поселились вместе, заняв квартиру в старом, запущенном доме на одной из самых глухих улиц Сен-Жерменского предместья.

Нас свела наша общая страсть к редким, старинным книгам и некоторая фантастичность наших характеров. По правде говоря, нас можно было принять со стороны за помешанных, – хотя и безобидного свойства. Мы просиживали днем взаперти, даже с закрытыми ставнями, а по ночам предпринимали большие прогулки, наблюдая печальные и ясные черты многолюдного города и набираясь тех впечатлений, которыми такие исследования обогащают человеческий ум.

Меня поражала, при этом, какая-то удивительная, почти сверхъестественная прозорливость Дюпэна, доставлявшая ему самому большое удовольствие, по-видимому. Он говаривал, шутя, что у большинства людей есть окошко в груди, через которое он, по крайней мере, может видеть все, что происходит в самом их «нутре». И он подтверждал свои слова действительно изумительными догадками! Случалось, что он отвечал, мне неожиданно на то, что я думал, и потом, в объяснение этого, приводил мне целый ряд мыслей, промелькнувших у меня в голове до возникновения последнего моего размышления или недоумения. И потом, когда я просил его открыть мне, каким чудом он мог проследить то, что происходило в моем мозгу, он указывал мне на разные мелкие внешние обстоятельства, не относившиеся к главному предмету моих мыслей, но долженствовавшие непременно вызвать в моем уме то или другое сопоставление. Все это было поразительно до крайности и обнаруживало в моем товарище необычайное чутье.

Вскоре после одного случая, в который он изумил меня чтением моих мыслей, мы просматривали нумер «Судебного Листка», и нам бросилась в глаза следующая заметка:

Загадочное убийство. Сегодня ночью, в третьем часу, жители квартала Св. Рока были разбужены страшными криками, раздававшимися, по-видимому, из четвертого этажа одного дома в улице Морг, принадлежавшего г-же Лэпанэ и в котором она жила с своею дочерью, Камиллою Лэпанэ. Калитка во двор, запертая изнутри, была выбита сбежавшимися соседями при содействии двух полицейских. Крики уже смолкли в это время, но пока люди спешили вверх по лестнице, над ними слышались какие-то грубые, спорившие между собой, голоса. Но вскоре и они стихли; наступило полное безмолвие. Квартира четвертого этажа оказалась запертою на ключ изнутри; дверь выломали и тогда, в самой задней, большой комнате, глазам всех представилось ужасное зрелище.

Все здесь было в страшном беспорядке: мебель разбросана и поломана, с единственной, стоявшей в углу, кровати, тюфяк был сброшен на середину комнаты; на одном стуле валялась окровавленная бритва; в камине оказалось две или три густых пряди седых волос, вырванных, по-видимому, с корнем; на полу были найдены четыре золотая монеты, одна топазовая серьга, три большие серебряные ложки, три маленькие из поддельного серебра и два мешочка, в которых оказалось около четырех тысяч франков золотом. Выдвинутые из комода ящики были, очевидно, опустошены, хотя в них оставались еще некоторые вещи. Под тюфяком (не под кроватью) стоял небольшой железный сундучок, отпертый, с ключом в замке. В нем не было ничего, кроме писем и других незначительных бумаг.

Обеих г-ж Лэпанэ не было видно нигде, но громадное количество сажи, засыпавшее камин, обратило на себя общее внимание. Кто-то заглянул в трубу: к общему ужасу, в ней оказался втиснутый труп девицы Лэпанэ. На нем было множество царапин и ссадин, причиненных, без сомнения, насильственным втискиванием его в трубу, но вся шея несчастной была в синяках и носила явные следы чьих-то ногтей, что указывало на то, что смерть последовала от задушения. Тело матери было найдено на дворе, за домом; голова у нее была почти совершенно отрезана, так что отвалилась, когда подняли с земли труп, вообще страшно искалеченный.

На следующий день, та же газета привела несколько свидетельских показаний по этому страшному делу, виновники которого не были еще открыты. Все эти показания сводились к тому, что убитые вели очень замкнутую жизнь, слыли за особ довольно зажиточных.