Евгений Рудашевский - Сердце мглы [litres]

Дима теперь не боялся открыто ругаться с отцом. Дважды, рассорившись с ним, приезжал к Максиму ночевать, но понимал, что больше всех из-за его конфликта с отцом страдает Динара Габитовна. Василий Игнатович требовал забыть о приключенческом романе, в состоятельность и успех которого не верил, и сосредоточиться на журналистской работе. Говорил, что историю погибшего Скоробогатова лучше вообще не трогать, чтобы публикация не навлекла на Диму и Аню новые беды. Несмотря ни на что, Дима весь год после возвращения из Перу возился с материалами задуманной книги, заставлял Аню дорабатывать сделанные в пути рисунки и донимал Максима, зачитывая ему фрагменты будущих глав. С названием пока не определился, выбирал между «Кровавые джунгли», «Джунгли в крови», «Кровь джунглей». Хотел непременно использовать в названии слова «джунгли» и «кровь», что сужало список возможных вариантов. Предложение Максима назвать книгу просто «Город Солнца» Дима отверг. Сказал, что звучит неубедительно и блёкло.

– Как-то по-сектантски. Нет… Такое читать не будут. А вот «Кровавая тропа через джунгли»… Нет, длинновато. В общем, над названием нужно работать. А первую фразу я знаю. Зои понравилось бы. Послушай. Макс! Хотя бы притворись, что тебе интересно. Вот, уже лучше. Итак, первая фраза:

Это был один из тех заурядных дней, когда по определению не могло произойти ничего интересного.

– Ну? Как?

– Феноменально.

– А я о чём?!

– И в конце ты с Софией уплываешь навстречу заходящему солнцу?

– Почему бы и нет? А если и дальше будешь надо мной смеяться, то тебя ещё в середине романа съест аллигатор. И смачно съест, знаешь, чавкая.

– Аллигаторы не чавкают.

– А мой будет чавкать. Я автор! Кого захочу, того и заставлю чавкать. Хоть попугаев.

– Это ты можешь…

Дверь в жёлтую комнату «Изиды» распахнулась, и скрип петель вырвал Максима из дрёмы. На пороге стоял Дима в привычных ортопедических ботинках, линялых джинсах и фланелевой рубашке в клетку-тартан, с отросшими кудрями и пучками чёрной щетины. Прихрамывая и опираясь на потёртую трость с головой дракона, Дима принялся расхаживать по комнате и на ходу объяснять своё опоздание.

Максим его не слушал. Прогоняя остатки сна, покосился на стоявшую перед ним, возле монитора, фотографию, где Дима с Аней позировали на фоне перуанского кирпичного дома и тёмно-зелёных зарослей амброзии. Скользнул взглядом по лежавшим в беспорядке книгам, блокнотам и картонным папкам с хлопчатобумажными завязками. Папки были подписаны мелким выверенным почерком Шустова-старшего: «Альтенберг – Филиппины», «Тюрин – Саяны», «Волчек – Камчатка», «Граубергер – Суматра», «Славин – Тибет» и другие заголовки, нанесённые синей гелевой пастой. Каждая из папок была конспективным описанием незавершённого или только намеченного дела «Изиды», содержала список прилагавшихся материалов – они лежали отдельно – и выдержки из наиболее интересных, относившихся к делу документов.

На левом крыле П-образного стола возвышался жёлтый деревянный ящик. Из-под его крышки свешивались завитки древесных стружек. На крышке лежала папка, изучению которой Максим посвятил последние дни. Дождавшись, пока Дима посмотрит ему в глаза, Максим молча, не поднимаясь из кресла, указал на папку.

– Что-то нашёл? – Дима оборвал свои путаные оправдания и заторопился к столу.

Завтра в Москву прилетала Аня. Договорились собраться в Клушино и там отметить её день рождения. Позвали родителей Ани и Димы, Покачалова, некоторых сокурсников, в первую очередь Алину – она помогла Максиму разыграть спектакль перед Скоробогатовым и его дочерью, когда Максим ещё не знал, что Лиза – это Лиза. Екатерина Васильевна также позвала владельца аукционного дома «Старый век» Абрамцева и его дочь Кристину – обещала рассказать им, чем закончилась история «Особняка на Пречистенке». По маминой просьбе Максим пригласил и Лизу. Дочь Скоробогатова на его письмо не ответила, но Максим не удивился бы, увидев её в Клушино. Дима предвкушал знакомство Лизы с настоящей Кристиной, кроме того, восхищался собственной идеей подарить Ане большой торт «Муравейник», украшенный желейными личинками.

Максим с Димой планировали съездить в Клушино, помочь Екатерине Васильевне подготовить дом к завтрашнему празднику, заодно наконец отнести на почту давно собранную посылку в Индию для маленькой Киран и её матери. Обещали приехать не позже четырёх. В итоге опаздывали. Нужно было торопиться, но Максим терпеливо ждал, пока Дима, заложив трость под мышку, откроет папку, пока возьмётся перелистывать вложенную в неё подшивку. Следил, как Дима поначалу изображал скуку, торопливо перебегал взглядом от одной строчки к другой, как с подозрением косился на другие папки и как потом в его глазах отчётливо отразилось удивление.