Евгений Рудашевский: Сердце мглы [litres]

Аня дважды в день осматривала и Максима, надеясь вовремя заметить нарыв или укус. Переживала из-за его воспалённых дёсен. Максиму не нравилось раздеваться в гамаке и выставлять себя Ане для осмотра, не нравилось, что она стирала и штопала его вещи, – Максим бы сам со всем справился, однако он понимал, что забота о других поддерживала Аню, поэтому не сопротивлялся. Закончив «обход больных», Аня чистила свои сапоги и комбинезон, проверяла рюкзак – опасалась, что в него заползли паук или змея, – умывалась, расчёсывала потемневшие от грязи волосы, стягивала их в хвост, затем вместе с Лизой бралась готовить завтрак.

Питались они скудно. Максим не делал длительных остановок, наскоро пополнял запасы корнями маранты, мелкой рыбёшкой и дикими плодами, вроде суховатых орехов из похожих на осиные гнёзда «горшков» горшечного дерева. Изредка удавалось раздобыть пальмито – белоснежную верхушечную сердцевину пальмы – или поймать небольшую пресноводную черепаху. Черепаший суп варили непосредственно в вогнутом панцире и отдельно в котелках, стараясь добавлять больше воды, чтобы ненадолго обмануть желудок и усилить насыщение. Орудуя деревянной острогой, Максим безрезультатно охотился на скатов, дважды брался искать в песчаных отмелях черепашьи яйца, не уверенный, что в феврале черепахи вообще их откладывают, в итоге оставался ни с чем.

На Анин день рождения Максим раздобыл лишь горсть личинок орехового долгоносика и приготовил каждому из путников по два комка сваренных в воде муравьёв – срезав очередной слой муравейника, Максим бросал его в кипящую воду, ждал, пока сор осядет на дне, и вылавливал всплывавших муравьёв, переминал их во влажную кашицу. Дима был в восторге от праздничного обеда. Заявил: если они выживут, на каждый день рождения Ани будет заказывать такие блюда. Комки из муравьёв по вкусу напомнили кислый арахис, показались вполне съедобными, а личинки долгоносика, которые Дима назвал густыми соплями с ореховой пудрой, вызвали тошноту. Их вкус долго преследовал Максима. Даже год спустя он отчётливо чувствовал, как язык и дёсны обволакивает мягкое содержимое личинок. В такие минуты Максим начинал чаще сглатывать. Сколько ни сплёвывал, ни отхаркивал, мокротный привкус не уходил. Его не перебивала ни острая, ни пряная еда.

Сидя в жёлтой комнате «Изиды», ожидая, когда за ним зайдёт Дима, Максим отвлёкся от изученной папки – закрыл глаза и вернулся к тем дням, когда путники блуждали в поисках луговины с истуканами. Вереницей пересекали мелкие реки, продирались через джунгли и чувствовали, как их одолевает истощение. Останавливались ночевать в глухой чаще, только успевали до темноты подготовить бивак и определить очерёдность ночного караула. Собственно, весь бивак состоял из костровой ямы, растяжек для просушки белья, дождевого тента и четырёх прохудившихся гамаков – караульные, отправляясь спать, ложились в гамак того, кто их сменял.

Максим понимал, что толку от истощённых караульных нет, что туземцы не выдадут себя посторонними звуками и, даже обнаруженные, всё равно не упустят беглецов, слишком те были ослаблены, но чувствовал, что однообразие экспедиционной рутины успокаивает путников. Они ворчали, стонали, злились, однако продолжали верить в правила, установленные с того дня, когда карта Шустова вывела их обратно с гор в дождевой лес, и эта вера отвлекала от сомнений.

Однажды утром все проспали подъём, и Максим объявил днёвку, а сам ушёл на несколько километров в сторону. Хотел уйти один, но за ним увязалась Лиза. Сказала, что поможет ему сделать задуманное. Максим убрал карту отца в рюкзак, больше в неё не заглядывал. Опасался, что луговина с истуканами давно осталась позади, а других ориентиров не было. Пошёл на крайнюю меру, едва ли не более опасную, чем бесцельное блуждание по непроглядной сельве, – выпустил в небо сигнальную ракету. Ракетница, некогда украденная Артуро у Скоробогатова, а затем оказавшаяся у Покачалова, частично отсырела, но сработала. Лиза надеялась, что красную метку сигнала увидит кто-нибудь из уцелевших членов экспедиции. Была вероятность, что в надежде на вознаграждение индейцы или метисы продолжают искать Аркадия Ивановича. Максим и Лиза нарочно отошли подальше от бивака, подозревая, что в опережение любым метисам на их призыв откликнутся тени.

С Аней Максим толком не простился. Знал, что может не вернуться, но боялся, что Аня последует за ним. О своём плане рассказал только Покачалову. Никита должен был к ночи передать Шмелёвым, что Максим и Лиза заночуют в джунглях – будут ждать три дня, прежде чем вернуться, если подмога не выйдет к ним раньше.