Игорь Москвин - Петербургский сыск. 1874 год, февраль

– Вот и все, – Путилин отложил в сторону бумагу, – теперь дело за малым: что мы будем предпринимать в связи с полученными сведениями?

– Арестовать, – произнес удивленным голосом надворный советник, – преступника мы можем изобличить.

– Верно, но надо подготовиться. Вы, Иван Иванович, должны привести извозчика, того, что отвозил на место убийства. Он может быть, нам полезен, потом, как там Шустов?

– Пока сидит в Литовском.

– Хорошо, – Иван Дмитриевич поднялся, вслед за ним встал со стула и Соловьёв, – тщу себя надеждой, – Путилин улыбнулся, – что господин Шатилов не станет чинить нам препятствий ни в обыске, ни в аресте, как в прошлый раз.

Соловьёв промолчал и кивнул головою.

– Я сам навещу Николая Алексеевича, давно я не бывал у этого угрюмого господина на Петербургской стороне, надо ж напомнить, что сыскная полиция не зря жалование получает, а кроме всего прочего и давние преступления раскрывает. Думаю, – Иван Дмитриевич бросил взгляд на часы, стоявшие в углу кабинета, – к шести вы управитесь?

– Скорее всего, успею.

– Тогда вечером и навестим нашего загадочного преступника, которого столько лет разыскивали.

– Непременно, – поддержал начальника надворный советник, – непременно, таковое желание зреет давно, и я буду рад быть представленным господину Синельникову.

К счастью господин Шатилов, прокурор, который надзирал за всеми делами в Петербургской части и не питавший особого пиетета к сыскной полиции, а в частности их начальнику, был приглашен в Министерство Юстиции и поэтому отсутствовал. Пришлось Ивану Дмитриевичу направить стопы к товарищу прокурора Виктору Александровичу Уварову. Тот принял полицейского чина без задержек, распорядился письмоводителю подготовить все необходимые бумаги.

– Так значит, убийца Прекрестенского найден? – Спросил товарищ прокурора.

– Так точно, – ответил удивленный Путилин, ведь не каждый прокурор помнит дело годичной давности, а здесь прошло столько лет и…

– Не удивляйтесь, – произнес Виктор Александрович, наливая в чашку чай, уловив взгляд начальника сыскной полиции. – мне запомнилась фамилия, в детские годы у меня был учитель с такой же. Вот тогда я и поинтересовался этим делом, не он ли. Так что здесь все просто.

– А я было…

– Всякое в жизни бывает, Иван Дмитрич, – он пригубил чашку и отпил маленький глоток, – я рад, что преступнику не уйти от наказания.

– Стараемся, – улыбка скользнула по лицу.

– Как продвигается дело на Курляндской? О нем столько слухов не только у жителей, но и в газетах.

– Ищем, – Иван Дмитриевич поднес ко рту чашку, тем самым показывая, что не намерен больше о нем говорить.

– Разрешите? – У дверей стоял письмоводитель с бумагами в руке. – Виктор Александрович, я все подготовил.

– Вот и хорошо, – и Уваров указал рукой, куда положить бумаги, – надеюсь, когда убийцу отправят в Сибирь, услышать от вас, как вы его разыскали спустя столько лет.

– Непременно, а сейчас разрешите откланяться, дела не ждут.

– Не смею вас задерживать, Иван Дмитрич.

Через несколько минут Путилин покидал кабинет товарища прокурора, имея при себе две бумаги. Одна давала право произвести обыск в месте проживания Тимофея Синельникова и вторая – на арест вышеуказанного господина.

Не смотря на невозмутимость, волнение присутствовало и выдавало только нетерпеливыми жестами и хотелось побыстрее устроить допрос этому господину, умудрившемуся не оставить следов в тот летний, 3 июня, памятный день в Шуваловском парке.

Между тем Тимофей Синельников и не подозревал о нависших над ним грозовых тучах. В то время, когда начальник сыскной полиции распивал чаи с товарищем прокурора, он сидел в трактире в ожидании, когда половой принесет заказанные блюда, и прикладывался к стакану, в котором был налит пахнущий хлебом квас.

Мысль билась в голове одна, что вот еще немного времени, и он станет полноправным хозяином небольшого поместья в одной из южных губерний. Не южных, поправил он себя, при этом улыбнувшись, а Херсонской. Надо привыкать к новому образу жизни, хватит сидеть в проклятом сыром городе, который построил тщеславный царь. Денег осталось не так много, но доход, который можно получать, даст возможность не бедствовать и без опаски смотреть в будущее. Зачем только он столько сидел в такой дыре. Давно бы почивал в беззаботности и неге.