Игорь Москвин - Петербургский сыск. 1874 год, февраль

– Само собой, – на лице Орлова появилась добродушная улыбка, – пригляд необходим за всеми, чтобы не баловали.

– Правильно подметили, в самую точку.

– Город—то большой, – подыграл Василий Михайлович.

– Как ваши розыски продвигаются?

– Да, вот решил тебя обрадовать, – понизил голос сыскной агент, словно собирался сообщить самую большую тайну, – арестовали мы убийцу Дорофея Дормидонтыча, арестовали.

– Неужто? – Выдавил из себя Синицын, даже голову вдавил в плечи.

– Так точно, прав ты оказался.

– Степка?

– Он родимый.

– А я так и мыслил, – Никифор Михалыч стал выше, плечи расправил, и лицо мгновенно преобразилось, стало излишне добродушным, и появились черты превосходства, вот, он – лапоть околоточный, а смог указать на убийцу, – что ж мы тут стоим? Милости прошу в мою каморку, чай не побрезгуете?

– Отчего же? – Орлов пошел следом за околоточным. – Время сегодня есть, отчего же не поговорить с хорошим человеком.

В каморке, как называл помещение околотка Синицын, Никифор Михалыч стал не по делу суетлив и сразу же запылали березовые щепки в самоваре, который появился на столе, словно бы не откуда, два стакана, блюдце с колотым сахаром и миска с пряниками..

– Не побрезгуете, господин Орлов, нашим угощеньицем?

– Отчего же? Не откажусь, – Василий Михайлович скинул пальто и положил его на соседний стул. – За день набегаешься, к вечеру ноги не носят.

– Тяжёлая у вас служба, – посетовал околоточный, – сколько злодеев не лови, их меньше—то и не становится.

– Твоя правда.

– Город большой, не иначе медом намазан, вот сюда со всех сторон и едут.

– Ничего, выдержим. Не такие испытания проходили.

– Разумеется, – поддержал штабс—капитана Никифор Михалыч, разливая кипяток по стаканам из заурчавшего басом самовара. – Убийц много ловите?

– Хватает, – Василий Михайлович взял протянутый ему стакан, – вот намедни случай был. Пришел человек квартиру в наем взять на Васильевском, с хозяйкой потолковал, сговорились они о цене. А он возьми ее и молотком в лоб, кровь ручьем, женщина упала. Злодей помыслил, что жизни лишил и давай деньги искать и чудно искал, словно кто ему подсказал. Хозяйку—то он только оглушил, – Орлов посмотрел в глаза околоточного, в них, кроме интереса, читался и потаенный страх, – но показать она ничего не могла. Мы помыслили, что если преступник знал, где деньги и ценности женщина хранит, значит, кто—то навел его. Начали выяснять и узнали, что у хозяйки есть племянник—студент, сын недавно помершего брата, допрос с него брали почти шесть часов.

– А далее? – Спросил нетерпеливо околоточный.

– Сознался, что надоумил приятеля на злоумышление, указал, где что положено. В тот же день и знакомца арестовали. Пытался поездом из столицы скрыться.

– Служба у вас не в пример нашей!

– Служба, как служба. Преступники делают черные дела, а потом пытаются скрыться, а мы, как верные Государю и долгу, их ловим.

– И много от ваших рук злодеев уходит?

– бывает, что и уходят, но сколь веревочка не длина, все равно кончик покажется, так и у нас, дело бывает по году, по два не дает себя в руки взять, но ищем, думаем.

– И находите?

– Всяко бывает, но преступник всегда считает, что он умнее и все предусмотрел, ан нет, ошибки каждый горазд совершать. Вот я рассказывал про студента и знакомца его. Тоже думали, что никто их никогда не найдет.

– Так—то оно так.

– А что интерес проявляешь, небось к нам проситься надумал?

– Что вы, Вашбродь? Я ж неучен и в грамоте не шибко сведущ. Вот рапоорт написать, это я умею, а чтоб посурьезнее чтоб, так мозгов моих не хватит.

– Рассмотрел же в Степане убийцу? – Взгляд Синицына метнулся к Василию Михайловичу и застыл в ожидании продолжения слов. – А это, голуба моя, рассмотреть надо или прочувствовать.

– Ежели бы я Степана—то не знал, а так составил копейку к копейке и алтын получил.

– Вот и мы, слово к слову, расспросы к расспросам и результат получаем.

– Все одно, не с моим разумом такими делами заниматься.

– Ты подумай. Сразу не отнекивайся. Подумай, посоветуйся, – штабс—капитан накануне уточнил, что околоточный живет бобылем, друзей не имеет, только приходящую кухарку, которая готовит полицейскому раз в два дня, на службе Синицын держится особняком, иногда не прочь ради истины и кулаком помахать, принуждая арестованных к признанию вины. В общем на хорошем счету у начальства, которому надо исключительно порядок в околотке.