Эндрю Ваксс - Флад

– Да и для других тоже. Я удивлен, что ты не использовала свою знаменитую тактику допроса, чтобы получить больше информации.

Она снова пожала плечами.

– Ну, с одним все-таки пришлось повозиться. Он сказал, что твой телефон в машине. Я вышла на стоянку с ним, чтобы взять его, и он сглупил.

– И что случилось?

– Я оставила его там.

– Живым?

– Конечно, живым, ты думаешь, я хожу и убиваю людей?

– Ну, там, в переулке, когда ты схватила пацана за достоинство, какое-то время я не смогу выкинуть это из головы.

– Почему?

– Ну, не каждый день такое видишь, верно? Ты бы правда зарезала ребенка?

– Это не важно. Важно, чтобы остальные считали, что я способна на это, и слушались. Это отняло у них волю к борьбе.

– Это почти отняло у меня волю держать обед в желудке. Ты бы сделала это?

– Ты помнишь, того, с всклокоченными волосами, который сказал, что собирается сделать со мной? Думаешь, он просто пытался меня напугать?

– Да, он пытался напугать тебя, – Я воссоздал в памяти сцену в переулке. – Но он сделал бы это, да.

– Так что и я бы сделала, но только потому, что обещала это сделать, а это такое обещание, которое нужно соблюдать всегда. Я бы просто убила его.

– Да, черт возьми, еще несколько убийств не повредит.

– Почему ты язвишь, Берк? Я была готова убить, чтобы выжить, а не ради удовольствия. Ты убил этих трех гадов, просто ради убийства. Хотя они бы не пошли за нами.

Это сбило меня с толку.

– Что? Я никого не убивал. Какого черта ты говоришь?

– Те люди, которых мы оставили в комнате, ты столько раз стрелял из пистолета, прямо в них. Ты наверняка убил их.

И я рассмеялся. Должно быть, я долго смеялся, потому что следующее, что я помню, это Флад, которая одной рукой удерживала мою челюсть, а другую прижала к моему животу. Я посмотрел на нее – она была всего в нескольких дюймах от меня. Флад спросила:

– Ну все?

Я выдохнул и попытался объяснить.

– Я смеялся, потому что… ну, это не важно. Но я никого не убивал в той комнате. Пистолет был заряжен специальной смесью, которую мне подарила подруга. Слушай, – сказал я и вытащил свой пистолет двадцать второго калибра и запасную обойму. – Вот пистолет, которым я пользовался, а вот пули.

Я высыпал пули на ладонь и показал ей ослепляющие, слезоточивые и дробовые. Флад, открыв рот, сосредоточенно слушала мои объяснения.

– Смотри. Сначала выпускаешь пару ослепляющих, это выглядит, как будто в комнате взорвались гранаты, затем дробь, чтоб они думали, что их задело осколками. Как правило, все падают на пол, затаив дыхание или вопя. Затем, стреляешь слезоточивыми, чтобы они начали задыхаться, затем еще ослепляющие, и еще немного дроби, чтобы они не пытались встать. Такая схема превращает любое закрытое пространство в ад, но все это у них в голове – от этого нельзя умереть. Я бы убивал не так – не мой стиль. Никого нельзя убить из пистолета заряженного такой смесью, даже если бы я стрелял им прямо в лица. Это просто заставляет людей оставаться на месте.

Флад аккуратно потрогала патроны, затем улыбнулась.

– Ты мирный человек, не так ли, мистер Берк?

– Это да. Я чертовски боюсь убить кого-то, оно того не стоит. Я выживаю. Больше мне ничего не нужно.

– А другой пистолет тем же был заряжен?

– Нет, тридцать восьмой особый, там две учебные, две холостые и одна высокого давления.

Флад снова гортанно хихикнула. Может, она думала, что изучила меня, но это я кое-что теперь знал о ней. Я заметил, что ее грудь вздымалась только тогда, когда она усмехалась, а когда она пожимала плечами – нет. Очень уместно.

– Мне надо начинать поиски, – сказал я.

– Это не опасно для тебя?

– Наверное, нет. Но мне нужно поспать, взять кое-что из офиса, сделать несколько звонков, ну, понимаешь.

– Понимаю, – Флад, наконец, сменила свою чертову позу лотоса, и теперь сидела рядом со мной. Она протянула руку убийцы и погладила меня тыльной стороной ладони по щеке. Я понял, что пора уходить.

За дверями студии Флад было пусто, никто не ходил по коридорам. Я вызвал грузовой лифт и пошел к лестнице, когда услышал, что он выехал. Проверил вход в лифт, никого. Плимут стоял нетронутым там, где я его оставил. Я не ожидал другого – любой дурак, который попытался бы снять шины, должен был бы носить перчатки с защитой от лезвий.

Я вернулся в офис как раз, когда солнце садилось над Гудзоном. Несколько одиноких мужчин стояли на пирсах с рыболовными снастями, собирали улов за день. Рыба в Гудзоне – смотреть не на что, мелкая и тусклая. Но парни, которые там ловят рыбу, говорили мне, что они просто дьявольски сильны. Я подумал, что любая рыба, которая может выжить в реке Гудзон, должна быть крутой, как собака, выращенная в приюте. Или ребенок, воспитанный государством.