Эндрю Нортон: Космические оборотни. Сборник

Были ли они по-настоящему разумны? Я имею в виду, сами по себе? На это трудно ответить, даже невозможно себе представить, каким образом мы сможем об этом узнать.

Если они не обладали даже ничтожным разумом, то я надеюсь, что не доживу до того времени, когда появится кто-то подобный им, но уже обладающий настоящим разумом. Я знаю, кто тогда останется в проигрыше. Мы! Вы! Так называемое человечество!

Для меня все это началось ранним утром 12 июля 2007 года, когда пронзительно заверещал мой телефон, сверля череп до самых глубин мозга. Подобные телефоны применялись нашим отделом и сильно отличались от стандартных. Звуковой канал хирургическим путем вмонтирован под кожу чуть позади левого уха и прикреплен к кости. Я стал шарить в поисках своего личного знака, затем вспомнил, что оставил его у себя в пиджаке.

— Ладно, — пробурчал я. — Вас слышно. Отключите, наконец, этот чертов грохот.

— Тревога! — закричал голос прямо мне в ухо. — Тревога!

Я ответил то, что положено отвечать в подобных случаях.

— Вас вызывает Старик! — настаивал голос. — Вам необходимо тотчас же явиться к нему.

Это было уже серьезно.

— Трогаюсь! — Я полностью проснулся и встряхнулся так, что глаза чуть не повылазили из орбит. Затем прошел в ванную комнату, впрыснул в вену немного «Гиро», после чего отдался во власть вибрации, которая, казалось, растрясла все мое тело на отдельные части, однако лекарство тут же собрало их вновь в единое целое. Из ванной я вышел совершенно новым человеком или, во всяком случае, хорошей его моделью и одел пиджак.

В помещение нашего отдела я прошел через туалет на станции «Мак-Артур». Наших номеров нет в телефонных справочниках. По сути, наша контора вроде вообще не существует. Все это иллюзия. Другой вход ведет через небольшое отверстие в стене чуланчика магазина с вывеской «Редкие марки и монеты». Не вздумайте, однако, воспользоваться этим входом, так же как и первым. Сам не знаю, в какой дыре вы можете мгновенно оказаться.

Так что даже не пытайтесь. Я уже говорил вам, что мы не существуем, не так ли?

Есть одно, чего не может доподлинно знать даже глава государства, а именно: насколько эффективна его разведывательная служба? Это он может узнать лишь после того, как она его подведет. Поэтому-то и существует наш отдел. Как подтяжки и пояс при костюме. Организация Объединенных Наций никогда и ничего о нас не слышала, впрочем, так же как и (это я полагаю) Центральное разведывательное управление. Что я толком знаю о нас самих — это та подготовка, которую я получил, и работа, которую мне поручает Старик. Весьма интересные поручения, если только вам безразлично, где вы спите, что едите и как долго собираетесь прожить. Если бы у меня была хотя бы крупица благоразумия, я бросил бы все к чертовой матери и нашел бы себе настоящую работу.

Единственное, что смутило бы меня в этом случае, это то, что мне уже не приходилось бы работать на Старика. А это уже совсем другое дело.

Нельзя сказать, что он был приятным боссом, он вполне мог сказать нечто вроде:

— Ребята, вам надо удобрить этот дуб. Прыгайте в дупло у его основания, я вас прикрою.

И мы бы сделали это. Любой из нас.

И Старик похоронил бы нас живьем так же, как если бы считал, что существует не более чем пятидесятипроцентная вероятность того, что нашей плотью будет удобрено Древо Свободы.

Когда я вошел в его кабинет, он встал и, ковыляя, направился ко мне. На лице его играла кривая усмешка. У него был лысый череп и огромный римский нос, благодаря чему он походил на помесь Сатаны и Петрушки.

— А вот и ты, Сэм. Привет, — поздоровался он. — Извини, что пришлось поднять тебя с постели. Мне очень жаль.

«Так уж и жаль, черт лысый!»

— Я был в отпуске, — ответил я кратко.

— Да, да, и продолжаешь в нем быть. Мы отправляемся в отпуск вместе.

У меня не было доверия к его «отпускам», поэтому я не купился на эту приманку.

— Значит, меня зовут теперь «Сэм». — Я нисколько не удивился. — А какова фамилия?

— Каванах. А я твой дядюшка Чарли — Чарльз М. Каванах, пенсионер. А это твоя сестра Мэри.