Андрэ Нортон: Космические бродяги

Тикил, расположенный на северном континенте Корвара, как и многие города, состоял из нескольких частей. Северная и западная почти с самых первых лет своего существования привлекали богачей со всей Галактики, слетавшихся сюда, словно насекомые на яркий душистый цветок. Здесь царил культ роскоши и праздной жизни. В восточной части Тикила, примыкавшей к космопорту, находились склады, мастерские и магазины — тысячи различных заведений, обеспечивающих многочисленным туристам и представителям местной знати безмятежное существование и осуществление самых разных капризов.

Южная часть — Диппл — собрание мрачных бараков. В начале войны проводилась насильственная эвакуация с окраинных миров: колонистов сгоняли с их земель, чтобы разместить военные базы и солнечные батареи, и переселяли в резервации. Так появился Диппл на Корваре. Противостояние Конфедерации и Союза зашло в тупик пять лет назад. Две главные соперничающие силы разделили сферы влияния, после того как несколько больших и некогда богатых миров обратили в шлак, а остальные были поделены за столом переговоров. Вследствие произошедших перемен обитателей Диппла лишили возможности вернуться на их родные планеты, предоставив три варианта выбора дальнейшего существования. Человек мог, соперничая со множеством таких же, как он, становиться каждый день в очередь на Центральном распределительном пункте, надеясь получить какую-нибудь работу. Он также мог неизвестно каким способом раздобыть довольно внушительную сумму, необходимую для уплаты вступительного взноса, и попытать счастья в процветающей Воровской гильдии; наконец, он мог подписать контракт и отправиться в качестве груза в замороженном состоянии на заработки на какую-нибудь недавно освоенную планету.

Среди тех, кто пришел перед рассветом из Диппла в поисках работы к Центральному распределительному пункту Тикила, был уроженец Вордена Трой Хоран. Юноша не присоединился к понурым фигурам у внешней стены; не стал он и мерить шагами площадку у двери, отделявшей имущих от неимущих, а, отойдя в сторону, следил, как бледное золото небосвода постепенно становится все ярче, а звезды одна за одной исчезают. Он попытался вспомнить небо на его родной планете, и память услужливо развернула перед ним одну из картин, хранившихся в тайниках его души.

…Серебристый купол навис над равниной; порывы ветра гнали по траве волны, и ее цвет менялся от бледно-зеленого до розовато-лилового. Теплые лучи солнца, постоянно затянутого переливчатой дымкой-вуалью, приятно согревали его кожу; Трой чувствовал под собой движение мускулов животного, когда легким прикосновением колена заставлял его преследовать стадо пасущихся тупанов, — они не должны были приближаться к сыпучим пескам у реки…

Именно в то утро на равнине появились большие черные круги — их выжгли дюзы спустившихся с неба кораблей Совета. Через три дня Трой, едва не затерявшись в толпе соплеменников, вместе со своим народом покинул Ворден в трюмном отсеке одного из них.

Корвар неприветливо встретил обитателей маленького зеленого мира, и семья Хоранов — трое любящих друг друга людей — недолго оставались вместе. Сначала в пасти транспортного судна, увозившего солдат в новых мундирах на край вселенной, исчез отец. Ланг Хоран, высокий, с крепким телом и сильными ловкими руками, чей веселый голос и уверенные движения могли усмирить любое животное, не вернулся. Затем «большой кашель», охвативший почти все население Диппла, унес в могилу мать. Так Трой Хоран остался один. У него не было друзей и знакомых в Диппле — новых он не завел из-за своего трудного характера, а прежних, выходцев из Вордена, вообще осталось мало: мужчины тянули лямку в армии, а их жены и дети по какой-то причине оказались очень восприимчивы к «большому кашлю».

Долговязый юноша унаследовал от отца любовь к животным и множество других полезных навыков, которым не находилось применения на Корваре. Он также обладал упрямством и неистовым стремлением к независимости, и эти качества пока удерживали его от искушения подписать контракт или, по крайней мере, задуматься о вступлении в таинственную Гильдию. Кто согласился бы иметь дело с крайним индивидуалистом, отказывающимся безропотно подчиняться?