Эндрю Нортон: Космические оборотни. Сборник

— Продолжай.

— Что ж, эта ферма Мак-Лейнов давно заложена и перезаложена. Поэтому эти мальчишки не смогли бы получить в долг даже одну дощечку.

— Хорошо. А что ты скажешь, Мэри?

— Дядя Чарли, разве вы не заметили, как они пытались обойтись со мной?

— Кто? — резко спросил я.

— Сержант или эти двое подростков. Когда я пыталась изображать из себя девушку, привыкшую к тому, что за ней ухаживают, то что-то должно было измениться в их поведении. Однако ничего не произошло!

— Но ведь они были как бы «все внимание», — возразил я.

— Ты не понимаешь этого, но я — чувствую! Чувствую всегда! Здесь же что-то было не так. Они были… как бы внутри холодными. Как евнухи. Понимаете, что я имею в виду?

— Гипноз? — спросил я Старика.

— Может быть. Или наркотики, — пожал плечами Старик.

— Сэмми, на следующей развилке поверни налево, — через мгновение приказал он. — Нам нужно обследовать один пункт в двух милях к югу отсюда.

— Местоположение, определенное триангуляцией на фотографии?

— А что же еще?

Но туда мы не попали. Один из мостиков по дороге обвалился, и у меня не было достаточно места, чтобы машина могла совершить прыжок, не говоря уже о том, что в соответствии с дорожными правилами при наземном передвижении таким машинам, как наш аппарат, способным к перелетам, не разрешалось подниматься в воздух. Мы сделали крюк к югу, но затем все же опять вышли на ту же дорогу. Через несколько минут нас остановил дорожный инспектор. Лесной пожар — объяснил он. Если мы поедем дальше, то попадем в зону, где с огнем борются пожарные. А поскольку людей не хватает, то он просто обязан послать меня к ним на помощь.

Мэри вздернула ресницы, и он смягчился. Она тут же плаксивым голосом начала жаловаться ему, что ни дядюшка, ни она не умеют водить такую сложную машину. Солгав дважды, она даже глазом не моргнула.

Как только мы отъехали, я спросил у нее:

— А как этот?

— Что, как этот?

— Тоже будто евнух?

— О, нет, нисколько. Очень приятный мужчина.

Этот ответ вызвал у меня досаду.

Старик запретил подъем в воздух и перелет через реку. Он сказал, что это бесполезно. Мы направились в Де-Мэйн. Вместо того чтобы припарковаться на платной стоянке не заезжая в город, мы уплатили пошлину, въехали в город и завершили свой путь у стереостанции Де-Мэйна. «Дядюшка Чарли» прорвался сквозь все кордоны прямо к директору. Он несколько раз солгал — или, вероятно, «Чарльз М. Каванах» на самом деле был влиятельной особой в системе Федеральной Связи.

Уже находясь в кабинете директора, он продолжал разыгрывать из себя крупного босса.

— Теперь, сэр, что это за чушь о фальшивом космическом корабле? Говорите честно, сэр! Ваша лицензия может зависеть от вашего ответа!

Директор был невысоким мужчиной с круглыми плечами, однако он совсем не казался испуганным. Скорее, он был просто раздосадован.

— Мы, как полагается, все полностью объяснили, — произнес он. — Мы стали жертвой розыгрыша. Виновник получил по заслугам. Еще вчера он уволен с работы.

— Вряд ли такой ответ может оказаться удовлетворительным, сэр! — загремел Чарльз М. Каванах.

Коротышка-директор — фамилия его была Барнес — пожал плечами.

— А что, вы ожидали иного? Мы что, должны были подвесить его за запястья?

Дядя Чарли сделал жест сигарой в его сторону.

— Предупреждаю вас, сэр. Со мной шутки плохи. Я не верю в то, что два деревенских увальня и один младший диктор могли провернуть всю эту нелегкую затею.

Она требовала немало денег, сэр. Да, денег! А теперь скажите мне, сэр, что вы…

Мэри сидела совсем рядом со столом Барнеса. Она сделала что-то со своей одеждой, что-то такое, что живо напомнило мне картину Гойи «Обнаженная маха». Так вот, Мэри подала какой-то знак Старику, опустив для этого большой палец вниз.

Барнес не должен был заметить этого. Все его внимание, казалось, было сосредоточено на Старике. И все же он его заметил. Повернувшись к Мэри, он внимательно посмотрел на нее. Лицо его стало мертвенно-бледным. Рука потянулась к одному из ящиков стола.

— Сэм, убей его! — взорвался Старик.

Я прожег ему ноги, и туловище директора безвольно упало на пол. Это был крайне неудачный выстрел. Я намеревался спалить ему живот.

Я сделал шаг вперед и ногой отшвырнул пистолет из все еще сжимавших его пальцев. Я уже собирался совершить «акт милосердия» — человек, обожженный таким образом, по сути дела уже мертвый, но чтобы умереть, требуется еще немало времени — однако Старик резко произнес: