Ларс Кеплер - Соглядатай

– Еще минута, – сказал Адам.

Комнату заливал мягкий свет люстры. На зеркале и косо висевшей на стене афише о выставке Пикассо в Музее современного искусства, в рамке под стеклом, виднелись следы пальцев.

Камера сместилась в сторону, и теперь обоим была видна каштановая фарфоровая косуля, стоявшая на ночном столике.

– Косуля, – выдохнула Марго и приникла к экрану; коса соскользнула с плеча.

Отломленная головка косули, зажатая в руке Сусанны Керн, судя по всему, принадлежала точно такой же безделушке.

Женщина в спальне, закрыв рот рукой, медленно подошла к ночному столику, открыла ящик и что-то достала. Ночник осветил ее лицо. Светлые брови, прямой нос, глаза скрыты за стеклами солнечных очков с черными дужками; мягкая линия губ. Красный поношенный лифчик, белые трусы с прокладкой. Она потерла чем-то бедро, взяла маленький удлиненный предмет и прижала его к мышце.

– Что она делает? – спросил Адам.

– Вводит инсулин.

Женщина прижала к бедру ватку, на мгновение крепко зажмурилась и снова открыла глаза. Нагнувшись, чтобы вернуть шприц в ящик, она случайно задела косулю; фигурка упала. Мелкие осколки беспорядочно подскочили в резком свете, когда отломившаяся головка упала на пол.

– Это еще что за хрень? – прошептал Адам.

Женщина с утомленным видом нагнулась, подобрала головку, положила ее на стол, обогнула кровать и подошла к запотевшему окну. Что-то заставило ее остановиться, поднять глаза и всмотреться в сад.

Камера осторожно попятилась, листья задели линзу.

У женщины был обеспокоенный вид. Она вытянула руку, поймала шнур жалюзи и потянула в сторону. Планки поехали вниз, но спутались, перекосились, женщина подергала шнур и сдалась. Через перекошенные жалюзи было видно, как женщина повернулась спиной к окну и почесала правую ягодицу. На этом запись кончалась.

– Ладно, я что-то устал, – дрожащим голосом объявил Адам и поднялся. – Но он же ненормальный, да?

– Псих чертов, полный псих, – ответила Марго и потерла лицо.

– Так что будем делать? Еще раз посмотрим клип?

На столе зажужжал телефон. Взглянув на экран, Марго увидела, что звонят техники.

– Что нашли? – спросила Марго.

– Все то же. Невозможно отследить ни клип, ни ссылку.

– Тогда подождем, пока кто-нибудь не обнаружит тело, – сказала Марго и закончила разговор.

– Рост, наверное, метр семьдесят, весит меньше шестидесяти килограммов, – сказал Адам. – Волосы, вероятно, пепельные, когда сухие.

– У нее диабет первого типа, осенью она была на выставке Пикассо, живет одна, повседневная одежда – джинсы, – монотонно дополнила Марго.

– Неисправные жалюзи, – сказал Адам и распечатал цветное изображение, на котором лицо женщины было полностью освещено.

Он подошел к длинной стене и прикрепил снимок как можно выше. Одна лишь фотография – ни имени, ни адреса.

– Жертва номер три, – еле слышно выговорил он.

Слева от этой фотографии висели изображения двух первых жертв, распечатанные с клипа на Ютубе. С той разницей, что под двумя первыми снимками были имена, фотографии с места преступления, отчеты криминалистов и судебно-медицинское заключение.

Мария Карлссон и Сусанна Керн.

Множественные уколы и порезы на лице, шее и груди, перерезаны большая сонная артерия, легкие и перикард.

Выходя из спальни, Сандра Лундгрен передернулась – словно кто-то рассматривал ее сзади.

Она потянула пояс длинного, до пола, халата. Из-за лекарства она чувствовала сонливость, даже днем. Сандра пошла на кухню, открыла холодильник, достала остатки шоколадного торта и поставила на стол возле мойки.

Она поправила солнечные очки, и халат снова распахнулся, так что стали видны живот и растянутые трусы. Сандра вздрогнула от холода, вытащила из подставки нож с длинным широким лезвием, отрезала маленький кусочек торта и сунула в рот, обойдясь без ложки.

Сандра теперь носила полосатый халат Стефана, хотя от этого ей становилось грустно. Но ей нравилось, как тяжело ткань лежит на груди, нравилось, как висят плечи, нравились торчащие из рукавов нитки.

На раскладном столе возле подсвечника лежало письмо из университета Сёдертёрна. Сандра снова взглянула на него, хотя читала уже раз тридцать. Ее приняли на резервное место на курс писательского мастерства. Мать помогла ей заполнить заявление. В то время Сандра не справилась бы с этой задачей самостоятельно, но мама понимала, как много значит для Сандры попасть на этот курс.