Ларс Кеплер - Соглядатай

Бусинки зазвенели, когда Эрик прошел сквозь Мону Лизу. Воздух вдруг оказался густым от сладкого дыма и запахов пота и нечистой одежды. Повсюду на шершавом бетонном полу стояли вытертые, ободранные диваны и кресла. Музыка со сцены проникала сюда лишь монотонными отголосками басового ритма.

На диванах и прямо на бетонном полу сидели полуголые люди. Большинство, казалось, спали, но иные вяло шевелились.

Все были медлительны, как привидения, они теряли силы в этом царстве зависимостей.

Друзья прошли мимо женщины средних лет, сидевшей на покрытом пятнами диване без подушек. Женщина была одета в слишком большие для нее джинсы и лифчик телесного цвета. С выражением сосредоточенности на узком лице она зажгла огонь под смятой алюминиевой фольгой и тут же втянула в себя дым через тонкую пластиковую трубочку. Кудрявый дымок поднимался к самой крыше из гофрированной жести.

На бетонном полу валялись окурки, пакетики из-под конфет, пластиковые бутылки, иглы, презервативы, остатки капсул и каталог с образцами тканей.

Сквозь дым Йона разглядел молодого человека по имени Анатолий – тот сидел с тем новым гостем на изрезанном диване, из которого клочьями лезла набивка.

Йона с Эриком протиснулись между креслами.

На диване в цветочек, с черными пятнами, сидел между двумя молодыми женщинами тощий субъект лет шестидесяти.

На полу позади них лежал без сознания мужчина в одних трусах и белых носках. Он мог сойти за ребенка, если бы не запавшие глаза и ввалившиеся щеки. Шприц валялся рядом, но игла с пластмассовой головкой еще торчала из вены на тыльной стороне руки. Рядом сидела в кресле женщина, на лице которой была написана апатия. Чуть погодя женщина нагнулась и выдернула иглу у него из руки, но тут же уронила на пол.

Глядя, как охранник выводит какого-то мужчину – того рвало, – Йона подумал, что это место являет собой полную противоположность сатурналиям богатых.

В «Зоне» никто не потакал ничьим капризам. Здесь были только заключенные или рабы, а деньги текли лишь в одном направлении. Каждый оставался наедине со своей зависимостью, из человека выкачивали все, что он мог дать, и так – до самой смерти.

Быстро оглянувшись, Йона увидел, как Анатолий поднимается и идет через комнату. Черная собака бежала за ним.

Толстяк в камуфляжных штанах и черной куртке оттолкнул женщину в розовом белье и туфлях на высоких каблуках. Она тянулась целовать ему руки, умоляя об одном-единственном уколе. Мужчина раздраженно велел ей вести себя прилично, пеняя, что она еще недостаточно отработала.

– Я не могу, они издеваются надо мной, они…

– Заткнись! Мне наплевать. Возьмешь еще трех клиентов, – велел он.

– Но милый, мне плохо, мне нужно…

Женщина хотела погладить его по щеке, но мужчина молниеносно схватил ее руку и сломал мизинец – так прытко, что женщина, кажется, сначала не поняла, что произошло, и в изумлении уставилась на торчащий перпендикулярно палец.

Мужчина с седоватыми усами подошел к ним, обменялся парой слов с толстяком и потащил рыдавшую женщину через всю комнату, к занавеске. Женщина пошатывалась, она потеряла туфлю; мужчина отвесил ей затрещину, женщина упала и опрокинула торшер.

Йона с Эриком отошли в сторону.

Мужчина рывком поставил женщину на ноги, торшер откатился и осветил крупного мужчину с бородой.

Это был Роки Чюрклунд.

Абсолютно голый, Роки спал, сидя в красном кресле. Голова его свесилась, и казалось, что борода срослась с волосами на груди. Он сделал укол в правую ногу, и по щиколотке ползла темная кровь.

Роки был не один. Рядом с ним на разложенном двуспальном диване без матраса сидела светловолосая женщина в коричневом лифчике. Голубые трусы лежали рядом. Пластырь у нее на колене наполовину отстал.

Женщина зажгла огонь под закопченной ложкой и пустыми глазами смотрела, как образуются в воде пузырьки. Она облизала губы, ожидая, пока порошок растворится и жидкость в ложке станет светло-желтой.

Эрик перешагнул через подставку для ног, подошел к ним и узнал пресный запах героина и нагретого металла.

– Роки? – тихо позвал Эрик.

Роки медленно поднял голову. Веки отяжелели, зрачки – точно две капли черной туши, поставленные острием булавки.

– Иуда Искариот, – еле ворочая языком, проговорил Роки и посмотрел на Эрика.

– Да.

Роки с довольным видом улыбнулся и медленно закрыл глаза. Женщина рядом с ним макнула ватный шарик в раствор, приставила шприц к вате, втянула жидкость и вставила в шприц иглу.