Ларс Кеплер - Соглядатай

Словно китайский театр теней, подумал он и уставился на клавиши перед собой.

Он хотел поучить этюд, но не было сил. Мысли разбегались. По-прежнему не удавалось дозвониться до Джеки, а час назад с работы позвонила Нелли, собираясь заехать к нему.

Эрик медленно положил мизинец на клавишу, извлек первый звук – и тут зазвонил телефон.

– Эрик Мария Барк, – сказал Эрик.

– Здравствуйте, – послышался тонкий голосок. – Меня зовут Мадлен Федерер, и…

– Мадде? – ахнул Эрик. – Ну как ты?

– Хорошо, – тихо ответила девочка. – Я взяла телефон у Роситы… Я только хотела сказать – как здорово, что ты приходил к нам.

– Мне так нравилось бывать с тобой и твоей мамой.

– Мама скучает по тебе, но она такая упертая и притворяется…

– Слушайся ее, и…

– Мадде! – крикнул кто-то. – Что ты делаешь с моим телефоном?

– Прости, что я все испортила, – торопливо проговорила девочка, и разговор прервался.

Эрик сполз с рояльной табуретки и остался сидеть на полу, закрыв лицо руками. Потом лег на спину и уставился в потолок, думая, что пора взять жизнь в свои руки и покончить с таблетками.

Он привык вести пациентов к победе.

Тьма сгущается перед рассветом, говорил он обычно.

Эрик со вздохом поднялся, умылся и сел на ступеньки перед застекленной дверью.

Йона со стоном повернулся, тихо стукнул палкой и, запнувшись, отступил назад. Замер, встретился с Эриком глазами.

Пот стекал по его лицу, в мускулах пульсировала кровь, он дышал глубоко, но размеренно и свободно.

– Успел взглянуть на прежних пациентов?

– Я нашел нескольких детей священников, – сказал Эрик, слыша, как у дома останавливается автомобиль.

– Передай имена Марго.

– Но я только начал просматривать архивы, – ответил Эрик.

Нелли обошла дом, помахала рукой и подошла к мужчинам. Узкая куртка и черные брючки ловко сидели на ней.

– Нам бы надо быть на лекции Ракели Егуда, – сказала Нелли, усаживаясь рядом с Эриком.

– Лекция была сегодня?

У Йоны зазвонил телефон; он отошел к сараю и лишь тогда ответил.

У Нелли был усталый и подавленный вид. Нежная кожа под глазами посерела, на лбу пролегли морщины.

– Ты не можешь сделать заявление по закону Марии сам? – спросила она.

– Я думаю об этом.

Нелли только покачала головой и печально взглянула на него.

– Как, по-твоему, у меня полные губы? – спросила она. – Губы ведь становятся тоньше с возрастом. А Мартин… у него пунктик на губах.

– А что Мартин? Он разве не делается старше?

– Не смейся, но я подумываю об операции… Я не готова стать старой, я не хочу, чтобы кто-то считал, будто делает мне одолжение, занимаясь со мной любовью.

– Нелли, ты чертовски привлекательна.

– Я это говорю не для того, чтобы ты мне льстил, но я больше не чувствую… – Она замолчала; подбородок задрожал.

– Что случилось?

– Пустяки. – Нелли осторожно вытерла под глазами и подняла взгляд.

– Поговори с Мартином об этих порнофильмах, если они тебя так огорчают.

– Не огорчают, – улыбнулась она.

Йона закончил разговор и подошел к ним с телефоном в руке.

– В Институте славистики рассмотрели буквы на мужских часах… Буквы определенно белорусские.

– Что там написано? – спросил Эрик.

– «Андрею Калёву за неоценимый вклад в работу. Военный факультет, Университет им. Янки Купалы».

Они проследовали за Йоной в кабинет. Меньше чем за пять минут он отследил имя. В Интерполе сто девяносто стран-участниц, и в отделе международного сотрудничества Йону переключили на офис Центрального государственного бюро в Минске.

Там он узнал, что Андрея Калёва не объявляли в розыск, а вот женщину по имени Наталья Калёва из Гомеля, напротив, разыскивали по всей стране.

Женщина на том конце провода сообщила на британском английском, что Наталья – женщина, которую Роки называл Тиной, – предположительно стала жертвой торговцев людьми.

– Близкие сообщали, что какая-то подружка позвонила или написала из Швеции и соблазнила Наталью приехать через Финляндию без вида на жительство.

– Это все? – спросил Йона.

– Вы можете поговорить с ее младшей сестрой, – сказала женщина в трубке.

– Сестрой?

– Она отправилась в Швецию искать Наталью и наверняка еще там. Регулярно звонит нам, спрашивает, нет ли новой информации.

– Как зовут сестру?

– Ирина Калёва.

На центральной кухне NBA в Кунгсхольмене пахло вареной картошкой. У плит суетились повара в белых халатах и с сетками на волосах. От кафельных стен и обитых жестью столов гулко отдавался стук измельчителя отходов.