Дмитрий Сафонов - Энские истории

Она слушала меня, затаив дыхание. Затем слабо кивнула и тихо произнесла:

— Да, я понимаю…

Она как-то поникла и опустила глаза. Я еще раз поцеловал ей руку, а потом — слегка коснулся губами ее упругой щеки: мягко и ненастойчиво. Этот легкий поцелуй можно было расценить как осторожное приглашение к чему-то большему, а можно — как простой знак благодарности. Я предоставлял ей возможность самой сделать выбор: говоря откровенно, я ее немного побаивался. Почему — не знаю.

И вдруг — она задрожала, глаза ее наполнились слезами; она прильнула ко мне всем телом и принялась целовать: быстро и страстно.

Я услышал ее слова:

— Если мы оба этого хотим, то какая разница, кто начнет первым?

Шея! Какая у нее была шея! Я полагаю, что женская красота — это самое наглядное и убедительное доказательство истинности существования Всевышнего. Что, разве нет? Значит, вам просто не доводилось встречать красивых женщин. (Хотя, если говорить откровенно, они все красивы — надо только уметь это видеть.)

Темные блестящие волосы были собраны в тугой узел на затылке; тонкая изящная шея выглядела соблазнительно обнаженной; а те волоски, что выбивались из прически и мягкими колечками обрамляли ее тающие черты, лишь усиливали впечатление наготы и незащищенности. От гладкой загорелой кожи исходил целый букет приятных ароматов: чистоты, свежести, молока и еще чего-то сладкого.

Я покрывал ее шею горячими сухими поцелуями, и слегка покусывал; готов поклясться, что в эти мгновения я чувствовал, как по ее спине разбегаются мурашки.

Мой язык не останавливался ни на секунду: я шептал ей на ушко очаровательные непристойности; вроде того, какими мне представляются ее грудь, живот, бедра, лобок и одно влажное местечко, бесценный дар природы, предмет моего жгучего вожделения; я вылизывал ее ушную раковину и щекотал мочку, осторожно потягивая губами золотую сережку; короткими молниеносными штрихами я пробегал всю шею сверху вниз; останавливался поласкать выпуклую ключицу и прохладную ложбинку над ней; снова возвращался наверх, меняя маршрут — чтобы уделить должное внимание подбородку с восхитительной ямочкой посередине; наконец, самый кончик моего языка осторожно касался ее маленьких белых зубов и проникал дальше, радостно встречаемый гибким извивающимся собратом.

Руки мои тоже не скучали: им было высочайше дозволено приступить к решению самой волнующей из придуманных людьми головоломок. Наверное, каждый играл в "Собери мозаику". Увлекательно, не спорю. Но куда интереснее — "Раздень женщину"! Пуговицы, пуговки, застежки, заколки, крючки, замочки, туфельки, трусики… Но и тут она была лучше прочих! Пробравшись рукой под юбку — строгую, черную, до колена, со скользкой подкладкой — я обнаружил не колготки, а чулки! Воистину королевский подарок: два лишних замочка! Но это же не просто дополнительные препятствия на пути к заветной цели — это игра, целый ритуал! Она все прекрасно понимала: в отличие от тех простушек, что норовят напялить примитивные колготки, вечно провисающие между ногами. Нет, чулочки! С кружевным черным поясом, с туго натянутыми подвязочками. С полным отсутствием крепкого нейлона в Средоточии Всего! Кстати, именно эти конструктивные особенности позволяют изменять порядок разоблачения: всего лишь отстегнув подвязки, можно избавиться от трусиков, не снимая при этом ажурных чулок!

Я не хочу сказать, что одежда может чему-то помешать — вовсе нет; иногда, в зависимости от настроения, можно углядеть особую пикантность, занимаясь любовью одетыми; однако здесь дело совсем в другом: огромное удовольствие мне доставляет раздеть женщину: обнажить ее, как шпагу; разоблачить, как иностранного шпиона; лишить покровов, как белокочанную капусту; убрать все лишнее, как мешки под глазами с фотографии президента-алкоголика, — одним словом, докопаться до сути, ибо суть женщины — в ее теле. Ну, а милые вещицы, вроде замочков на подвязках, делают этот процесс более утонченным и изысканным.

Справедливости ради следует сказать несколько слов в защиту колготок. Знавал я одну изобретательную особу, которая умудрилась отдаться мне, их не снимая. То есть тот самый нейлон не являлся для нее (точнее, для меня) непробиваемой преградой. Вот как это было. Мы познакомились на корабле, который плыл по Волге. Она была с мужем, а я путешествовал один. (Как глупо звучит слово "путешествовал" применительно к плаванию, не правда ли?) Так вот, поскольку она находилась под постоянным неусыпным контролем, времени у нас было не так уж и много. Представьте себе, что сделала эта чертовка! Она взяла ножницы и вырезала в колготках дырку, а нижнее белье надевать даже и не подумала. Вечером вместе с мужем они пошли в бар, на верхнюю палубу. Он был в костюме и при галстуке, а она — в роскошном вечернем платье. Вдруг она объявила, что забыла в каюте какую-то мелочь и стремглав помчалась ко мне. Ей оставалось только нагнуться, упереться руками в столик и аккуратно — чтобы не помять — задрать подол платья, а я-то уж дожидался ее в полной боевой готовности. Три-четыре минуты — и она убежала назад, к своему ороговевшему супругу, а я, завалившись на узкую койку, не переставал удивляться женской смекалке и глубокому знанию практической стороны жизни.