Гарольд Роббинс - Чужак

— Как тебя зовут, сынок? — спросил он.

— Фрэнсис Кейн, — ответил я. — Для вас просто Фрэнки. Все друзья зовут меня Фрэнки.

— О! Так я твой друг, не правда ли? Но будь поосторожнее, сынок: дружба — это такая штука, которую нельзя так легко дарить. С ней нельзя беспечно обращаться, — сказал он.

— Не пойму, о чем вы говорите, — смущенно сказал я. — Просто вы добры ко мне.

Покончив с его туфлями, я встал. Второй мужчина и дама тоже встали.

— Ну ладно, Силк. Нам пора идти. Пока!

Силк встал, чтобы попрощаться с ними.

— Пока! — сказал он им.

Когда они ушли, я спросил его:

— Вы получили свое, мистер Феннелли?

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду выигранное пари. Он отдал деньги?

Феннелли засмеялся:

— Так ты все слышал?

— Да, — ответил я. — Я не дурак. Я знаю, что такое долги.

Феннелли засмеялся опять.

— Садись, — сказал он, — съешь бутерброд. Откуда ты взялся такой?

— Из приюта Святой Терезы, — ответил я.

— А! Поэтому ты знаешь, что такое долги! — сказал он мне как равному. — Твое лицо мне знакомо. Где же я тебя видел? В игротеке?

Он имел в виду несколько магазинов в нашем районе, которые он переделал в игротеки для местной детворы. Все говорили, что это так здорово, что он заботится о детях нашего района. Но я слышал от Кифа, что здесь был другой умысел: Феннелли таким образом готовил себе будущих клиентов. В игротеках дети могли бесплатно играть в самые различные игры, развивающие ловкость и азарт. А за пользование такими же игральными автоматами вне стен игротек нужно было платить от десяти до двадцати пяти центов. Когда дети достигали определенного возраста, их уже не пускали в игротеки, и им приходилось играть в других местах уже не бесплатно. Да, Феннелли был мужик не промах, он даже оплачивал обучение в школе для некоторых детей. Но, как считало большинство, кто-то должен был заниматься таким бизнесом, и Феннелли, как никто другой, заслужил благосклонность Фортуны, поскольку он был мужик что надо!

— Не, — сказал я. — Я работаю у Джимми Кифа.

Феннелли жестом позвал официанта. Я заказал сэндвич с мясом и бокал пива.

— Тебе еще рано пить пиво, — сказал Феннелли и велел заменить пиво на крем-соду.

Он наблюдал, как я расправлялся с сэндвичем. Я ел быстро, и через несколько минут с сэндвичем было покончено.

— Спасибо, мистер Феннелли, — поблагодарил я его и встал из-за стола.

Он улыбнулся.

— Не стоит, малыш. Мне тоже когда-то, как и тебе приходилось чистить ботинки.

Он засунул руку в карман и достал несколько банкнот.

— Вот, возьми, и дуй отсюда, — сказал он.

— Да, сэр, — сказал я и, увидев, что там было целых пять однодолларовых бумажек, снова поблагодарил его: — Спасибо!

Такие люди обожают, когда их часто благодарят. От этого они ловят кайф, а поблагодарить лишний раз ничего не стоит. Кроме того, я прекрасно понимал, что этот человек заслуживает того, чтобы показать свое уважение к нему. Поэтому я в третий раз поблагодарил его и вышел из зала.

На углу стоял Рэй Каллагэн с таким же ящиком для чистки обуви, как и у меня. Я подошел к нему. Рэй был клевый парень. Его отец был пьянчуга, и жили они на пособие. Рэй приносил деньги матери, такой же запойной пьянице, как и отец, и она тратила их на выпивку.

— Привет, Фрэнки! — поздоровался он.

— Привет! — ответил я. — Ну, как дела?

— Не очень, — процедил Рэй сквозь зубы. — За полдня только сорок центов.

Я вытащил свои пять долларов и покрутил ими у него перед носом. Он вытаращил глаза и изумленно сказал:

— Ни фига себе! Где ты их нарыл?

Я улыбнулся.

— Нужно знать, с кем общаться, — сказал я и выложил ему все в подробностях.

— Ну ты даешь! Везет же людям!

Мы пошли вместе по улице. Начало смеркаться. Кое-где в домах замерцал свет.

— Как насчет того, чтобы зайти ко мне, если тебе нечего делать? — спросил Рэй осторожно.

Я знал, почему он просит меня об этом — он боялся, что ему влетит за то, что он мало заработал.

— О’кей, — согласился я.

Войдя в подъезд, мы услышали, как скандалят его отец и мать.

— Черт! — воскликнул Рэй, оборачиваясь ко мне, — когда же они закончат! Похоже, мне влетит.

Я не ответил, и мы стали подниматься по лестнице. На площадке второго этажа открылась дверь, из нее вышел мужчина и стал поспешно спускаться с лестницы. Дверь осталась приоткрытой, и сквозь нее послышался женский голос:

— Это ты, Рэй?

Рэй остановился:

— Да, — ответил он и, повернувшись ко мне, сказал: — Это Мэри Кэссиди, я бегаю для нее в магазин.