Алан Брэдли - В могиле не опасен суд молвы [litres]

– Да, – сказал он. – Он умер в плену в Бирме.

Доггер не упомянул, что находился в том же лагере военнопленных.

«Он очень рисковал, направляя разговор в это русло», – подумала я, ведь даже легкий намек, безобидная фраза могут отправить его в путешествие по кошмарам воспоминаний.

– Да, кажется, я что-то об этом слышала, – заметила Поппи. – Бедняга Фред. У него были такие перспективы.

Я прикусила язык, и мне показалось, что Доггер сделал то же самое.

– Полагаю, он был вашим протеже, – заметил Доггер. – Как Орландо Уайтбред.

В уголках глаз Поппи Мандрил что-то блеснуло.

– Не будьте со мной суровы, мистер Доггер, – сказала она. – Нельзя винить пламя за гибель мотылька. Угощайтесь, – добавила она, прикрыв ладонью чашку, когда Клэр предложила поухаживать за ней.

Доггер наклонил голову, с достоинством принимая упрек. Он пытается разговорить ее?

– Весь мир завидует женщине вроде меня, – продолжила она, когда мы устроились с чаем. – Они думают, это счастье – быть желанной добычей для каждого мужчины, молодого и старого, каждого, кто хоть раз ее увидел. Позвольте сказать вам, что это не так. Вы не представляете, от скольких ран страдает сердце актрисы. Конечно, вы скажете: «О! Но как же подарки? Цветы, лакомства, драгоценности, внимание, аплодисменты?» Что ж, пока вы молоды и ослеплены собственной красотой – да. Но женщине моего возраста от этого, откровенно говоря, тошно. Начинаешь опасаться корпулентных священников, как яблоко боится червяка.

«Ага, – подумала я. – Теперешний викарий мистер Клемм и его утрата веры».

Мое сердце внезапно сжалось от сочувствия к ним обоим.

Клэр, молчавшая до этого момента, поднялась со стула и подошла к женщине в инвалидном кресле.

– Нет! – воскликнула Поппи, простирая руку в запрещающем жесте. – Садись. Нельзя приближаться к жрице на алтаре. Надо чтить традиции.

Хотя она произнесла это с хитринкой, скорее в шутку, но смысл ее слов был понятен.

Клэр вернулась на место и тихо попросила:

– Расскажи об Орландо. Я не успела осознать…

И в этот момент я увидела ее насквозь. Они с Доггером спланировали этот разговор, как полководцы составляют план битвы. Отрепетировали свои реплики до прихода в дом Альгамбры с такой же тщательностью, как будто готовились к постановке в Вест-Энде!

В восхищении я держала язык за зубами.

– Ах, Орландо, – Поппи покачала головой. – Дражайший Орландо. Он был слишком хорош, чтобы жить долго. Этот мир его не заслуживает.

Это еще что? Эта женщина признается в убийстве?

– Он глубоко почитал вас, не так ли? – снова вступил Доггер. – Я сразу же узнал красные балетные туфли и шелковый голубой костюм. Вы выступали в таком же в «Пьеро в подземном мире». Одна из ваших величайших ролей. Рекордное количество постановок в Олдвиче. Я вспоминаю об этом спектакле с величайшим наслаждением.

В ответ Поппи прикоснулась удивительно длинным указательным пальцем к нижней губе, и на миг ее лицо превратилось в лицо Пьеро – словно по мановению волшебной палочки.

– Он хотел воспроизвести мою роль… Мы собирались воспроизвести мою роль. Удивить мир. Никто бы не смог отрицать его талант.

– Вы его понимали, – сказал Доггер. – В то время как другие – нет.

Поппи кивнула. Легко можно было заметить, как она тронута каждым упоминанием имени Орландо.

Значит, убила его не она.

– Жизнь Орландо была нелегкой, – тихо произнесла она. – Мать умерла, не успев одарить его своей любовью. Отец не любил его с самого начала и возненавидел под конец.

– Но почему? – не сдержалась я.

– Есть дети, – произнесла Поппи, – жизни которых определены волею родителей. Неважно, кем на самом деле является ребенок, важно, кем его хотят видеть. Орландо был таким ребенком и вырос таким человеком.

– Грустно, – сказала я, прекрасно понимая, что она имеет в виду.

– Невыразимо грустно, – согласилась Поппи, – поскольку Орландо, как я уже сказала, таил в себе таланты величайшего актера своего поколения. Дар богов.

– Должно быть, ему завидовал весь Воулсторп, – предположила я.

– Ха! Ха! – заклекотала Поппи криком разъяренного ястреба. – Были те, кому не нравилась…

– Три Грации! – выпалила я, как будто мне только сейчас пришло это в голову. Нужно вывести этот разговор в неизведанные волны, иначе мы так и будем ходить вокруг да около.

Несмотря на это, я не сказала то, о чем на самом деле думала.

– …его легкость в обращении с женщинами, – продолжала Поппи.