AlmaZa - Три цвета надежды [СИ]

— Я поеду к Джиёну, — сказал Джин, когда Дами, не найдясь, о чем говорить и что делать, повернулась спиной и пошла вглубь помещения. — Если тебя устроит такое решение.

— Не боишься? — обернулась она. После каждой разлуки, пусть на час-два, им приходилось налаживать контакт заново, растапливая быстро наледеневающие настороженность и отчужденность. Когда же их отношения скрепятся достаточно? Не так быстро, как хотелось бы ему. Но Джин знал, что это труд долгий и мучительный, и сознательно шел по выбранному маршруту.

— Чего? Что меня убьют? Я не ищу смерти, но вряд ли она меня огорчит, — улыбнулся он философски. Дами не разделила его безмятежности, сузив губы. — Если твой брат меня пристрелит из-за того, что я на тебе женился, то последними моими мыслями будут торжествующие фанфары превосходства: как же так, Дракон оказался нервным припадочным убийцей, у которого даже не нашлось хорошего повода и сил для честной схватки.

— Не смейся напрасно. Просто так он ничего не делает. Но убить, на самом деле, может. И ему будет всё равно, кто и по какому поводу ликует, умирая. Джиён чувствует себя победителем, потому что он, к счастью, жив, а враги его исчезают и уменьшаются в количестве.

— Я ему не враг. Никогда не имел ничего против Дракона и всей его банды, — постарался ровно произнести это Джин, и у него вышло. Как же, ничего не имеет против… Эх, братец-братец, куда тебя занесло? Какая ирония судьбы, что у него с Дами есть по брату, которые где-то занимаются одним общим делом. Но он о её семье уже всё узнал, а она о его — нет. Джину не было совестно, что он скрывал от неё это, хотя обещал сделать всё, чтобы родилась любовь, в том числе быть честным перед супругой. Она ведь тоже не спешила всех оповещать о том, кто есть на самом деле. Так пусть же и о нем узнает всё сама, если сможет. Узнает — он отпираться не будет.

— Что ж, в любом случае, это будет не лучший медовый месяц, — вздохнула девушка, представляя, какие беседы и какой веселый досуг ждут её между двух огней. Муж и брат. Найдут ли они общий язык? С одной стороны, ей необходимо было, чтобы Джин проявил себя должным образом, утвердив свою власть над ней, чтобы она получила независимость от Джиёна. С другой стороны, ей всё ещё нужна была защита и поддержка брата. Она не была самой мудрой и проницательной, и риск оказаться обманутой этим стоматологом был. А если он замышляет что-то и плетёт какие-то интриги? В святость и безобидность «золотых» хотелось верить, но по факту уже проявилось слишком много причин для разочарования. Хотя это преувеличение. Вёл себя грубо и хамски в основном Хосок, а Джин всего лишь облапошил её несколько раз, так разве это минус? Всего лишь было задето её самолюбие и тщеславие. — Хотя Сингапур и красивое место, не думаю, что будет много времени насладиться отдыхом…

— Никакого Сингапура, — отрезал Джин мягко, как ломтик подплавленного масла. — Мы встретимся в Макао, на нейтральной территории. Джиён со своими людьми и мы, тоже не вдвоём.

— Значит, всё-таки боишься? — ухмыльнулась Дами.

— Это называется благоразумием и предусмотрительностью. Я не думаю, что он убил бы меня, но взять в плен или в заложники ему ничего бы не стоило. А что, если ты для этого меня туда и заманиваешь? — несерьёзно, игриво поинтересовался Джин. Девушка развела руками.

— Если это так, и мне нужно тебя куда-то заманить, то тебе придётся быть начеку всю жизнь, ведь я привыкла добиваться задуманного.

— Я уже в главных твоих сетях, куда меня ещё можно тянуть? — Подойдя к ней, мужчина положил руку на её талию, провел ей вверх, остановив ладонь между лопаток и погладив сквозь тонкий шелк блузы. Под ним выпирала застежка бюстгальтера. Хотелось её расстегнуть движением пальцев и, развернув на себя Дами, примкнуть к её обнажившейся груди, до которой он добрался бы, разорвав пуговицы блузке-помехе. Но он не будет этого делать, пока она сама, по-настоящему, не захочет неистово и страстно, невыносимо. Когда Дами не просто согласится на выплату брачного долга, а когда готова будет исполнить это в виде спаривания, случки, слияния, единения, любви, откровенной и дерзкой, пристойной и стыдливой — всякой, тогда он возьмет её, и выполнит все желания, её и свои, проверяя, насколько они у них совпадают. Джин поцеловал её в уголок губ, ненадолго прижав к себе и отпустив. — Я приму душ перед сном. Уступить тебе очередь или идти первым?

— Иди первым, — не думая, ответила Дами, отворачиваясь, словно услышала в его вопросе намеки на прелюдию или принуждение к чему-то. «Разумеется, она думает, что за омовением следует постель» — хмыкнул неслышно Джин.