Вячеслав Мусиенко - Три цвета белой собаки

Эту книгу я прочитал… нет, буквально проглотил за ночь в поезде! Это очень необычный современный роман! Автору удалось органично связать в одно целое диссонантные жанры: детектив, эротика, мистика!

Персонажи описаны так достоверно, что порой у меня складывалось впечатление, будто речь идет о моих знакомых… Уверен — начнете читать, не оторветесь!

— Гарик Кричевский, многократный лауреат премии «Шансон года»

Вместе с автором книги я с увлечением прошелся по знакомым сердцу улицам родного города и вспомнил несколько пикантных страниц своей юности!

Если в будущем книга превратится в сценарий с ролью я уже определился!

— Павел Майков

Такого мы еще не читали! Захватывающий детектив, эротический триллер или мистическая мелодрама? Роман “Три цвета белой собаки” сложно втиснуть в рамки одного жанра. А еще сложнее оторваться от чтения и не поддаться искушению проглотить книгу целиком за вечер. Автор-дебютант так уверенно и искусно плетет интригу, так озорно и легко переплетает мистику с реальностью, что невольно закрадывается мысль: “А дебютант ли автор, и не очередная ли это мистификация?”

— Артист театра и кино Дмитрий Шевченко

Сегодня она уселась мне на грудь раньше, чем обычно. Дебелая, с упругими мускулистыми ногами и неправдоподобно, вызывающе торчащей грудью с сосками цвета какао, она садилась, крепко обхватывала мою грудную клетку своим наглым телом — и меня накрывала паника. Сердце моментально пускалось биться в ребра — словно пыталось прорваться наверх, туда, где нависала душная влажная плоть; во рту пересыхало; я пытался сбросить чудовищную гостью, но руки проваливались, хватали вместо ее ягодиц пустоту — и это было еще кошмарней, хотя, казалось, ужас достиг пика секунды назад.

Она всегда молчала; молчал и я — но мое молчание было вынужденным, это было безмолвие зомби: сколько я ни тщился, не мог извлечь ни звука, мой высохший шершавый рот словно растрескивался и переставал меня слушаться. А вскоре я обнаруживал, что меня не слушаются не только губы, но и руки, и ноги — я лежал, совершенно парализованный, и лишь толстые женские ляжки тисками сжимали мою грудь.

Уже полгода, как она ко мне приходила. Обычно в одно и то же время — с четырех до полпятого утра. То через день, то давала мне передышку в пару недель, и я думал, что избавился от кошмара, и даже забывал о нем, и пару раз даже просыпался в то самое время , лежал с бьющимся сердцем, сжимая в руках айфон (включить фонарик? позвонить? зайти в Фейсбук? Не соображал, что собираюсь сделать, однако не шевелился, ждал, обмирая), и с облегчением смеялся, когда страшное время проходило и ничего не случалось.

А потом все повторялось. Я пробовал спать с включенным светом, но заснуть никак не удавалось, и дурацкая повязка на глаза не спасала, лишь ухудшала положение, заставляя меня комплексовать и думать, что становлюсь законченным невротиком с галлюцинациями, к тому же скудными.

Я никогда не видел ее лица. Только чувствовал ее тяжесть, ее силу, ее беспощадное беззвучное насилие над моей сущностью — в том, что это насилие, сомнений не было. По моим ребрам стекали капли — была ли то ее влага или мой пот, не знаю. Как только я пробовал поднять взгляд выше ее шеи, меня словно что-то останавливало, не пускало.

Сколько это длилось? Мне казалось — вечность, однако, когда я обретал возможность двигаться и вскакивал, всхлипывая от ужаса, с кровати, никого не было, а часы показывали около пяти утра. Я уже не мог заснуть, открывал настежь окна, хватал ртом прохладный воздух, оглядываясь на смятую постель: неужели приснилось? Неужели сон может быть столь реалистичным и таким однообразным?

Когда я, мучаясь неловкостью, рассказал о ней своему знакомому психиатру, тот попробовал меня успокоить, заявив, что у меня сонный паралич — явление хоть и неприятное, но неопасное. Что мне надо, наконец, отдохнуть как следует. Правильно питаться. Меньше пить. А для начала — вот успокоительное, вот снотворное, вот витамины, это поможет.

Не помогло. Я чувствую, я знаю: это не сонный паралич.

Сегодня она пришла раньше, чем обычно. И захватила меня в тиски сильнее, чем прежде. Я попытался поднять глаза и рассмотреть ее, но не смог шевельнуться. Впервые за эти мучительные полгода я, кроме ужаса, испытал ярость. Я был так измотан страхом и непониманием происходящего, что впал в какую-то осатанелость. «Чего ты хочешь?! — беззвучно кричал я. — Кто ты и зачем меня мучаешь?! Кто бы ты ни была, я увижу твое лицо. Я посмотрю тебе в глаза».