AlmaZa - Три цвета надежды [СИ]

— Но в твоей власти велеть им заняться другим. И мне нужен твой ответ. Один из них, или война, — разулыбался Джиён так широко, как никогда прежде. Ёнгук ещё раз взглянул на карты. Лео. Ёндже. Сольджун. Проклятый Дракон…

— Блядь, а хуйца ему не соснуть? — не выдержал Гук, оказавшись в туалете и ополоснув лицо водой из-под крана. Взятый дипломатический перерыв предназначался для обдумывания, и золотые и драконы разошлись в разные уборные. Опомнившись, что у Джиёна каким-либо образом может оказаться где-нибудь прослушка (кто его знает?), адвокат заговорил тише, повернувшись к Джину и Хоупу.

— Я едва не сказал ему это в глаза, когда расшифровал его ребус, — хмыкнул Хосок.

— Ну и сказал бы, хоть бы поржали, — пошутил Гук, оторвав бумажное полотенце и вытерев руки, после чего метко запустил его в металлическую урну с черным мусорным пакетом. Джиёну бы этот пакет на голову натянуть, задушить, снять вместе с головой и швырнуть требушетом [10] Требушет — метательная машина в Средневековье. в океан.

— Что ты намерен ответить на его ультиматум? — поинтересовался Джин.

— Отвечать на его ультиматум? Да ему же именно это и нужно. Хер ему на палочке, а не ответ. Вообще-то, его «просьба» — ерунда, по сравнению с настоящей проблемой. — Молодые люди любознательно уставились на него. — Откуда он знает про наших гениев? Вот в чем вопрос. Никто, вообще никто не может о них знать, понимаете? Они, можно сказать, самые засекреченные наши бойцы. Однако информация утекла…

— Ты думаешь, среди наших есть доносчик? — недоверчиво, но отдаленно покрываясь мурашками от этого неприятнейшего предположения, произнес Хоуп.

— В тот день, когда я поверю, что золотой может предать — я повешусь. — Гуку снова захотелось покурить, но он не стал отвлекаться. Иногда никотин излишне расслабляет, и мозги барахлят.

— Тогда что произошло? Шпионы? Слежка? Шерше ля фам? — перечислил Джин иные пути доступа к сведениям. Хоуп моментально стал перебирать всех женщин, которые знали об их сущности и при этом могли работать на кого-то. Жена Гука — сразу нет, жена Хима — тоже нет, их сестра — тем более нет. Остаются спутницы остальных, в которых лично у него никакой уверенности не было. Из его окружения о нем знала только Нури, но она работала на них же, под прикрытием Серина, а о Сольджуне, Ёндже или Лео знать никак не могла… Черт, ну зачем эти подозрения так лихо им овладели? Адвокат повернулся спиной к зеркалу над раковиной, прислонившись к ней задницей и скрестив руки на груди. Пошёл мыслительный процесс.

— Джиён не знает имен и подробностей… — задумчиво нащупывал правильный вывод Ёнгук. — Он разыграл этот спектакль, чтобы мы подумали, что он не выдаёт нас перед триадой. На самом деле он сам ничего не знает. До него дошёл слушок — не более. Если бы были перебежчики, то у него имелись бы все данные. Но их нет — могу спорить. Однако откуда ползут слухи тоже интересно. Надо затыкать места, где протекает.

— Но с его требованием-то как быть? — напомнил Хосок.

— Если его уделать в мудрости и красноречии при гонконгцах, он сделает вид, что проглотил, но обозлится ещё больше, и поведет невидимую и весьма опасную войну, уже не предупреждая. Если же принять его условия, то потом некрасиво будет изворачиваться, ведь за исполнением следить будут сторонние искатели справедливости. — Гук оттолкнулся, поправив полы пиджака, после чего засунул ладони в задние карманы темных джинсов. — Но ему не нужен по-настоящему ни одних из тех, о ком он упомянул. Это нелепица. Сколько у него людей — и сколько у нас? Он самостоятельно справится с любыми проблемами. Скорее, он хочет конкретики. Ему хочется узнать, кто же это такие, прорисовать четче наметанные кем-то силуэты. Для чего? Просто обезопасить себя, чтобы никогда не получить неожиданного удара. Джиёну неинтересно насилие, к тому же. Дракон хочет побесить нас, или меня, разозлить, чтобы мы выставили себя не в лучшем свете, скомпрометировали себя перед кланами, напоролись на неприятности… Только вот зачем? — Адвокат принял официальный вид, застегнув две пуговицы пиджака задействовав для этого всего по два пальца от каждой руки. Жест получился утонченным и аристократичным, не вяжущимся с общей концепцией поведения господина Бана. — Разве что он нас боится? Никогда бы не поверил. Возможно, он боится того, что рано или поздно мы станем опасны. Разобраться всё-таки надо. — Он пошёл на выход из туалета, открыв дверь и обернувшись к друзьям на пороге. — Займите какими-нибудь разговорами остальных, я позову его на тет-а-тет.