AlmaZa - Три цвета надежды [СИ]

— Там ещё взломы и грабежи были… — расплылся Ёнгук. — Но я только организатор! Лично не участвовал особо…

— И почему же ты пытаешься создать видимость какого-то доброго и нужного человека, борца за справедливость?

— Ну хуй его знает, я так вижу, — развел он руками. — Со стороны виднее, конечно. — Джиён вздохнул, устало, но без надменности взглянув на оппонента. Проведя рукой по столешнице, он опустил её вниз, но не успела она упасть до конца, как взметнулась обратно с пистолетом. Ёнгук недоумевающее округлил глаза. Их обоих обыскали на наличие оружия гангстеры из Гонконга! Неужели они продались Джиёну и переметнулись на его сторону? Дракон улыбнулся.

— Как видишь, у тебя бы не получилось со мной разделаться, даже если бы ты попытался. Дерусь я хуже тебя, но реакция у меня достаточная, чтобы достать этот прелестный ствол, который заранее сюда принесли польстившиеся на деньги типы. Деньги не стоит недооценивать, Гук. Они более вездесущи, чем горстка верных людей. Я вижу удивление на твоём лице. Нет, триада не попрала принципы честного судейства, и пятизвездные тут ни при чем. Дело в том, что «Венецию» и «Марину Бей» — мою родную золотую жилу в Сингапуре, строила одна и та же американская организация, связанная с американской мафией [11] Реальный факт. Крупнейшие казино Макао, Сингапура и Лас-Вегаса строила одна фирма. . У меня там множество хороших знакомых, поэтому мне не составило труда подстраховаться, зная каждый закуток и тайные входы и выходы, которыми можно воспользоваться без разрешения, и даже без осведомления Александра и его свиты… — засмеявшись, он опустил дуло. — Но я не собираюсь тебя убивать, Гук. Ты мне нравишься.

— От этого заявления моё очко сжалось ещё сильнее, — заметил тот, расслабившись немного. — А вот я тебя не люблю, Джи. Но уважаю, — признал он от всего сердца. Дракон поднялся, смело отложив пистолет. Более того — в пределы досягаемости юриста.

— Пойдём, а то нас потеряют и начнут переживать. Я так понимаю, мы разобрались, что каждый из нас ответит прилюдно по поводу поднятого вопроса?

— Ищущий чужого губит своё, — вместо точного ответа процитировал афоризм Ёнгук.

— Да-да, не помню, в какой легенде, но эту фразу написали на чаше, сделанной из черепа погибшего правителя.

— Никто не бессмертен. Погибают и самые богатейшие, и самые знатные, и самые праведные. — Оба бандита встали у выхода. — Ради чего ты живешь, Джиён?

— Ради чего? Ради чего… не знаю, Гук. Живу и живу. Не ставлю перед собой глобальных целей, не забиваю себе голову лишним. Бывает когда тянет порассуждать о смысле и поискать что-то особое, значимое, но в результате это наскучивает, надоедает, и никак не меняет жизнь. Есть люди, которые считают, что главное — это любовь, и при этом никогда не были любимы и не любили по-настоящему. Есть люди, которые считают, что важнее всего — деньги, но при этом до смерти влачат жалкое существование с минимальным заработком. А я не возвожу на трон ничего, и имею всё. Что толку ставить цели и создавать идеалы? Смыслом является то, что я имею сейчас. То, чем я живу — это и есть то, ради чего я живу.

— Понимаю… когда-то и я так жил.

— Что же изменило порядок вещей?

— Смысл нашёл меня сам, — Ёнгук пропустил Дракона вперед. Они вышли в коридор, по которому навстречу шла та официантка, которую они прогнали прочь для уединенной беседы. Покосившись на эту малазийскую девушку, Гук поймал её взгляд и нашёл там то, о чем и подумал. Не дав ей пройти мимо, он резко схватил её за руку. Та испугано пискнула. Мужчина дернул её за юбку, которая подалась вверх и обнажила плотно сидящую на бедре повязку, прижимающую к коже небольшой нож. Выхватив его, поскольку не имел при себе никакого оружия, Ёнгук поднял захваченное оружие и поднёс его к лицу официантки. Девушка вылупилась на лезвие, задрожав, как тростник. Её округлившиеся, выпученные глазища метнулись к Джиёну. Тот и не шевельнулся, чтобы предпринять что-либо. — Я не в состоянии запоминать лица всех продажных людей, — произнес Ёнгук и, прижав нож к щеке официантки, вдавил его. Та заскулила от боли, но громче издавать звуки боялась — лезвие могло впиться ещё глубже. Нож рассёк щеку от внешнего уголка глаза до подбородка. Гук отшвырнул его и отпустил свою жертву, которая тут же приложила ладони к кровоточащему надрезу. — А вот так я никогда не ошибусь, кто ты, если попадёшься вновь. Плохо продавать людей, девочка, очень плохо, — сурово погрозил он ей пальцем и пошёл дальше. Улыбаясь, Джиён тоже продолжил путь. Пешки никогда не имели ценности в больших играх.