Страх парализовал, сердце застучало так, что стало больно дышать. Я судорожно стал хватать ртом воздух, ощущая странный привкус соли и металла, как будто глотаю кровь. Мое тело кто-то подбрасывал и швырял о стены, но кто? Кто этот невероятной силы садист, задавшийся целью расплющить меня, отбить, словно котлету? И за что? Я застонал. Лука, почему? Почему вы не предупредили меня, дурака, что наливка ваша опасна, что надо и тут знать меру, иначе отравишься своими воспоминаниями?
Сквозь непонятный грохот ухо уловило протяжный стон — кто-то откликнулся на мой скулеж. Я взялся за голову, уперся мизинцами обеих рук в веки и подтянул вверх, к бровям. Взгляд уткнулся во что-то похожее на окно, но с углами сглаженными, как аквариум, и в этом окне блестели брызги воды. Пару секунд я тупо смотрел, как в стекле мелькают то серые тучи, то серые волны, а потом, смутно догадываясь, куда попал, и испытывая от этой догадки колоссальное облегчение, попытался встать на ноги. Меня немедленно швырнуло о стенку, я больно ударился, прикусил губу — видимо, не в первый раз, и, совершенно счастливый, сполз на пол. Дед Лука, простите, беру свои слова обратно. Наливка тут ни при чем.
Я находился в каюте бывшего советского исследовательского гидрографического судна «Григорий Михеев», которое храбро сражалось со штормом в проливе Дрейка где-то между Огненной Землей и Антарктидой.
А коли так, значит, где-то тут валяется в отключке Даша — моя подружка и компаньонка по путешествиям, в том числе и таким экстремальным, как это. Смотаться в Аргентину, Чили, а затем через пролив в Антарктиду — эта идея привела ее в восторг. Нас не испугало даже то, что пролив Дрейка называют форточкой множества ветров и кладбищем множества кораблей; даже то, что это самый опасный морской путь в мире, потому что тут штормит практически каждый день, и штормит не по-детски! А единственный месяц в году, когда можно хотя бы с относительной безопасностью проскочить пролив, — ноябрь. Мы и отправились сюда в ноябре. Дашка такая же жадная до острых ощущений, как и я. Правда, шторм в проливе Дрейка — это по шкале остроты ощущений, пожалуй, на верхней строчке.
Придерживая голову, внутри которой, казалось, перекатывались волны Тихого и Атлантического океанов вместе взятых, я встал на четвереньки и осторожно пополз. Вот уж сыграла со мной шутку грушевка деда Луки! Это же надо — оказаться именно здесь и сейчас, во время мощного шторма! Нельзя было перенести меня днем раньше в какой-нибудь аргентинский ресторанчик, а?
Пол перед глазами выгнулся, вздыбился и ухнул вниз. Я лег лицом на пол, раскинул руки и ноги в позе морской звезды. Рядом раздался тихий стон. Встал снова на четвереньки и подполз к ближайшей койке. Там, скрючившись, лежала Даша. Глаза закрыты, спутанные волосы прилипли к влажному от пота лбу. Кожа нездорово желтая, с зеленоватым отливом на висках, губы коричневые. На полу валяется скомканное полотенце, под боком Даши — еще одно.
Я поморщился от затхлого запаха в каюте. Да, в том ноябре 1999-го пролив Дрейка показался Даше последним днем жизни. Она напилась всевозможных таблеток от укачивания, однако ничего не помогало, она очень страдала. Я чувствовал себя тоже паршиво, хотя и не так ужасно, как она. Дашу тошнило, я вытирал ее влажными полотенцами. Позже, когда шторм закончился и мы немного пришли в себя, Даша призналась: «Слушай, я и впрямь думала, что мне конец. Так погано еще никогда в жизни себя не чувствовала».
«Я находился в каюте… судна… которое храбро сражалось со штормом…»
Добрался до своей койки и рухнул. Каюта плясала перед глазами, в окнах-аквариумах бесновался океан. Закрыл глаза, попробовал сосредоточиться. Итак, раз я оказался здесь, значит, именно здесь я могу прояснить для себя то, что мучило меня все эти годы. Но что я могу выяснить, если рядом — практически Дашин труп? Насколько я помню, мы в этой поездке не вели никаких таких важных разговоров о наших отношениях. Да мы вообще их никогда не обсуждали, наши отношения! Вот влип так влип. И что мне теперь делать? Болтаться тут до самой Антарктиды? А потом?
Послышались утробные звуки. Перевесившись через край койки, Даша сотрясалась в судорогах. Ее тошнило, но желудок был пуст, и получался только сухой кашель. Почувствовав кратковременное облегчение, Даша со стоном повалилась на подушку. Волосы ее, всегда роскошные, ухоженные, выглядели немытыми и больными.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу