Вячеслав Мусиенко - Три цвета белой собаки

Нина объяснила чудесное совпадение (я по-прежнему продолжал считать это совпадением) с лекарством так: будто бы она столь сильно хотела избавиться от головной боли, такой мощной энергией напитала это свое желание, что переключилась на ту реальность, в которой кто-то забыл в туалете нужный препарат. А когда мигрень совсем отпустила мою приятельницу и мы, выпив по стакану яблочного сока, пошли в зал заседаний слушать очередной доклад, Нина приглушенным голосом сказала: «Марк, а ведь в какой-то реальности мы с тобой — муж и жена, я чувствую». Я тогда счел это женским заигрыванием и неловко отшутился в том смысле, что до этой реальности — рукой подать, по крайней мере, до первой брачной ночи. Нина лишь улыбнулась.

Разумеется, я не от Нины впервые услышал о теории множественности миров, о которой рассуждали еще Демокрит, Циолковский и другие интересные личности. Однако заинтересовался темой именно после того разговора в отеле. Почитал статьи в мировых изданиях, познакомился с аргументами «за» и «против», и мы с Ниной еще пару раз зависали на телефоне, споря и отстаивая свою точку зрения. Я был против множественности миров, Нина — «за». Но приятельницу не смущала моя жесткая критика ее квантового мира. «Погоди, Марк, ты просто еще не дошел до точки бифуркации», — смеялась она.

Что ж получается — вот теперь я дошел до точки бифуркации? Именно сейчас мне открывается реальность, которую я вначале посчитал бредом разогретого жарой мозга, именно сейчас я получаю возможность… Стоп! А какую же я возможность получаю? Старик ведь ясно сказал: не пущу в будущее. Да и как теперь понять, где оно, будущее? В каком из вариантов счастливое, а в каком — не очень? В том, где черный пес, или в том, где рыжий? Умом можно тронуться. Я машинально взял вареник, откусил, прожевал ароматную сладость, налил заварки и, не разбавляя, выпил горький настой.

Как написали бы в дамских романах? «Он потрясенно осознал, как судьба занесла над ним свой благосклонный перст». А с чего я взял, что благосклонный? Но ведь Лука сам сказал, что я смогу получить ответы на «муляющие» вопросы. К тому же во мне крепло ощущение, что все идет как надо. Все неспроста, все снова сходилось в одной точке — Нина с ее увлечением квантовым мироустройством; Оксана с ее красноречивым молчанием и не менее красноречивым криком в моем сне; груша, подпертая жердями. Прав дед Лука: человеку нужна поддержка, иначе ветви могут сломаться.

— Соседка приходила груш набрать. — Дед вошел в хату, вопросительно посмотрел: — Ты что-то заволновался, Марк?

— Лука, вы когда-нибудь слышали о квантовой физике? — ляпнул и тут же пожалел: нашел время и место экзамен старому человеку устраивать. Но все еще казалось: а вдруг старику рассказал кто-то из заезжих студентов о параллельных реальностях и парадоксах времени и он, истолковав услышанное по-своему, теперь меня разыгрывает?

— Какая физика, о чем ты! А чего спрашиваешь?

Я смутился. Наколол вилкой еще вареник, стал есть, причмокивая: вкусно! С набитым ртом спросил:

— А можно заранее заказать себе… ну, сон заказать? Например, чтоб я перенесся по внутреннему времени в студенческие годы?

— Заказать нельзя, это по заказу не работает, — строго ответил дед. — Я ж сказал: попадешь туда, где тебя что-то царапает. А вот что с этим делать, поймешь на месте.

Слова «поймешь на месте» меня неожиданно успокоили и расслабили. Словно я собирался в поход по горам, причем не очень высоким и вовсе не опасным, а в дорогу меня напутствовал опытный инструктор.

В сущности, так оно и было. Только я понятия не имел, насколько эти горы высоки и опасны.

Дед Лука вышел из комнаты и вернулся со знакомой бутылочкой цвета жженого сахара. Из шкафчика на этот раз он достал не фиолетовую рюмку, а тонкостенный стакан с рисунком — яркими вишенками. Помедлил, рассматривая меня в упор.

Меня вдруг зазнобило. Дрожь в позвоночнике, с которой я за последнее время уже свыкся, была сильнее, чем обычно, а руки, казалось, сводило судорогой. Я попытался собрать вилкой рассыпавшуюся маковую начинку, но с грохотом уронил вилку на пол. А ведь вот он, момент выбора! Я могу сейчас встать из-за стола, выйти на улицу, сесть в машину и уехать в Киев. Что мне там нужно в прошлом? Что я там забыл? Зачем заново проживать то, что когда-то доставляло столько радости и столько боли — да и получится ли у меня снова прожить часть своей жизни? Что это вообще за выдумки, может, это не грушевка вовсе, а наркотик и дед — часть какого-то заговора?