Вячеслав Мусиенко - Три цвета белой собаки

— Ага, вас послушать, так просто сказка. Вечер вопросов и ответов. Камера смотрит в мир.

— Какая еще камера? — не понял дед Лука. — Фотографировать там бесполезно, ничего не выйдет.

— Да это я так… Слишком все легко получается. А вы же сказали, я могу выбрать себе будущее? Поэтому и трясет меня. От… ответственности. И от страха. Вдруг не то выберу?

— А ты вообще и знать не будешь, что делаешь выбор. Все само собой произойдет — если ты много себя вложишь.

— Как это? — Дрожь, которая, к моему облегчению, уже было сменилась любопытством, снова охватила меня.

— Ты же банкир, ты же знаешь о вкладах больше моего. Вот куда ты себя вложишь, в ту сторону и пойдет дальше жизнь. Знаешь, качельки такие есть — на пенек положить досточку? Где веса больше, туда и досточка качнется. А если будешь ближе к середине, то и перевеса не будет, но что это за жизнь — на одном месте торчать и не покачаться, согласен, Марк?

— Так это же равновесие — когда нет перевеса, это же хорошее состояние.

— Равновесие — это когда ты в жизни то вверх, то вниз, а в жизни всегда так и бывает. Когда ты раскачиваешься и радуешься этим качелькам. А стоять на месте и не двигаться — это закисать, разве не так?

— Погодите-погодите, как же я пойму, в какую сторону досточку наклонить?

— Так вот же самый главный секрет! — Лука всплеснул руками. — Никак ты влиять на это не можешь! Только чувствовать можешь — твоя это судьба или нет. Если не твоя — и лярвы будут донимать, и нервы шалить. А если твоя — радость появится. Много у тебя радостей в жизни сейчас?

Подумал. Сразу вспомнилась прогулка с внуком и трясогузка на тропинке. Сын, с которым давно не виделись — играть с ним радость. Скандал с Аликом и Малышевым — радость от того, что разобрались с тяжелой ситуацией. Хотя нет, какая же это радость. Облегчение — да. Кусок шоколадного торта после тяжелого дня — радость? Или все-таки просьба организма поднять уровень глюкозы и реакция на торт — банальная биохимия? Секс? Из того же разряда — давно уже биохимия, даже с Оксаной. Вот и все, пожалуй. Если быть честным.

— Мало, Лука, мало. — И меня отпустило. Дрожь унялась, появилось какое-то отчаянное спокойствие. Что я теряю, в конце концов? Я снова потянулся к наливке:

— Я готов к… путешествию.

— Воля твоя, — откликнулся дед. И пододвинул мне наливку.

Я взял стакан и выпил. Семь глотков, отметил механически — а мне сегодня налили щедрую порцию. В голове зашумело. Вспомнил, как впервые попробовал абсент — хлебнул от души, и крепкий напиток сразу же оглушил меня. Прислушался к ощущениям: нет, сейчас я не оглушен, скорее наоборот — включились какие-то дополнительные опции, какой-то эффект 3D. Еще чуть-чуть — и я открою в себе паранормальные способности вроде чтения мыслей или понимания языка животных. Во мне словно что-то накапливалось — стремительно и бесповоротно. Было слегка тревожно.

— Пойдем, приляжешь. — Дед Лука наблюдал за мной.

Я поднялся со стула, приготовившись к головокружению, однако все было в порядке. Твердым шагом прошел в комнату, лег на диван. Тревога ушла, стало смешно: вот сейчас старик голосом анестезиолога прикажет считать от десяти до одного. Он мягко погладил меня по голове и успокаивающе сказал:

— Все получится, сынок.

Я ему поверил, и меня тут же утащило в воронку, мерцающую, как ночной город с высоты птичьего полета.

Очнулся. Не открывая глаз, потянул носом. Пахло дымом. Открыл глаза. Я сижу на летней площадке какого-то заведения. Осторожно повернул голову, осмотрелся. Так, это придорожный ресторан, вон за деревьями видна трасса, а по ту сторону — село, и на улице тлеют костры из опавших листьев. Сизый дым тянулся от дома к дому, переползал через шоссе, окутывал террасу ресторанчика горьковатым ароматом октября.

Поздняя осень пахнет сожалением, подумал я. Интересно, кто-нибудь придумал аромат с таким названием? (Простите, как называется ваш парфюм? — Regret. — Очень красиво!) «Сожаление» пахло бы утренней изморосью, сожженными листьями, перезревшими яблоками, лежащими кучей в саду. А еще в этом парфюме обязательно должен чувствоваться легкий запах дамского перегара. Он не такой вульгарный, как мужской, состоит из нот кисловатого брюта, пахучего кальвадоса и зрелого бургундского. И, конечно же, фруктовой жвачки, придающей женскому перегару стыдливость и то самое сожаление.

Стоп, а откуда я знаю, что октябрь? И при чем тут перегар со жвачкой? Внезапно я все узнал: и ресторан, и костры, и запахи. Марина! Это же тот самый ресторан, в котором пять лет назад она ошеломила меня новостью! Та-ак, а как же я тут оказался? Что было до этого?