Андрей Фёдоров - Желтый караван

Звездочет скинул рюкзак (что-то в нем разбилось), оступился в яму, оцарапал ногу, ударил себя по голове (опять комар!) и явно собирался наделать еще много всяких талантливых глупостей, но Ирка махнула на него:

— Да сиди!

— Я должен идти за «уровнями».

— Да брось! Он же пошутил! Они плохо горят. Принесет он дров, давай палатку ставить.

Она вытряхнула из мешка палатку.

— Надо поставить вот здесь, — показал Звездочет и хлопнул себя по шее, — тут ровнее. И тут имеется старое кострище. Судя по рельефу, это была жилая долина. Река отступает туда, на юг, как раз здесь они могли жить.

— Кто?

— Первобытные люди.

Ирка хлопнула себя по бедрам:

— Ну что с тобой делать! Сам ты люди первобытные! Ставь! Втыкай вон там! Темнеет!

Звездочет схватил алюминиевые шпильки и стал быстро вталкивать их в мягкую землю.

— А ведь тогда все было так. Племя устраивалось на ночлег… у тебя… как это?.. первобытная фигура…

— Чего-чего?

— Ну… тогда женщины были наверняка сильные, стройные, с мощными ногами и… ловкие.

— Спасибочки! А я-то все думаю, что тоненькая я, как березка!

Палатку перекосило.

— Я же никогда не ставил… как это?.. такую, кажется, польскую?

— Ладно, иди отсюда! Я переколю. Открывай пока консервы, постели клеенку, хлеба нарежь. Фонарь достань заранее, потом не найдем. А я пойду купнусь. Пятнадцать километров же по пыли! Еще, да, миски сходи вымой!

Ирка сошла к реке. Она взяла с собой теплый и чистый халат. Проникла осторожно во мрак, под крышу из ветвей, на вязкую полоску меж водой и осокой. Стащила с себя липкую от пота одежду, торопясь освободиться от нее и чувствуя, как охватывает ее тело словно сразу весь свежий воздух долины. От ее ног пошла пологая волна, и небо изогнулось и снова выпрямилось. Ирка провела ладонями по напрягшимся от холода грудям, по животу и бедрам, вздохнула, развела руки и шагнула в реку. Звездочет видел ее. Он стоял с мисками шагах в тридцати. «Как у Коро! Светлая, мощная женщина в сумерках под деревьями. Вся такая ладная… таким… как это?.. и одежда вообще противопоказана!»

Ирка шагнула и бросилась в гигантское окно, в небо, легла на воду, тихо ойкнув. Ее охватило огнем, но боль тут же исчезла, и вода обняла ее. Она медленно поплыла, перевернулась на спину и увидела звезды.

— Какое же счастье! — тихо сказала она.

Звездочет услышал. Звук ее голоса пришел по воде.

Она подняла голову, увидела его, улыбнулась и поплыла к середине реки.

В алюминиевой миске в руке у Звездочета вдруг замигал красный огонек, и он обернулся. У палатки уже зачинался костер. Окунув миски в воду, Звездочет пошел к огню. Встал у костра, ударил себя миской по затылку, посмотрел на ее дно:

— Есть один!

— Ну от тебя и звук, — сказал, не глядя, Блинов, — хорошо звучишь, Звездозвон! На тебе можно что-нибудь исполнять. Ирка плавает?

— Да. Кажется.

Костер еще с минуту шипел и зря дымился, а потом ухнул и, окутав дрова, запел, загудел, заработал, раскидывая по лугу блики и тени.

Ирка вышла из воды, постояла, закрыв глаза и переживая все это, надела теплый, легкий халат, подобрала ком одежды и пошла к огню, оглядываясь на реку, уже опять ставшую зеркалом. Только в самой середине реки трепетало, жило узкой полосой течение. Блинов ставил миски. Банки были открыты, хлеб нарезан. Звездочет пошел с чайником по воду.

Блинов похлопал Ирку по спине:

— Сходим потом вон туда? Когда этот заснет.

— Не надо, Роман. Комары зажрут. И спать я хочу.

— И про звезды поговорить?

— Брось ты! Лучше тебя мужика нету.

— Когда ты купалась, он чего-то рядом болтался.

— Он неравнодушен к красоте.

— Ирк!

— Да ладно тебе! Нигде он не болтался, да и темно давно.

— К сожалению?

— Я сложена, между прочим, как классическая… Венера. Жаль, что ты до сих пор не заметил. А ему — все до звезд, между прочим.

— Зря так получилось, что Ерасовы не смогли с нами.

Бледно-розовый от огня и колышущийся, как привидение, Звездочет возник в суетящихся тенях:

— Повесьте чайник. Я набрал в реке воды.

— Да? А я думал, ты за лягушками ходил.

Звездочет надел кое-как чайник на палку, и они с Блиновым поставили ее на рогатки.

Ирке было тепло и легко в халате на голое тело.

— Ребята! Давайте жрать! Ой, как хочется!

Блинов разложил по мискам тушенку.

— Ложки-то? Неужто догадались достать? Растете!

Вокруг легла ночь. Стихли робкие, редкие голоса птиц. Снова стояла неподвижно река, и звезды проникали из бездны и замирали над ними.