Константин Веснин - Приют горного странника

Нетрудно было догадаться, что все эти пометки — наработки Леопольда Фомича. И я понял, насколько глубоко он проникся актерским искусством. Настолько, что у меня возникло предположение: а не является ли он бывшим служителем Мельпомены? К этому выводу меня еще больше подтолкнули слова Павла Ивановича о том, что у него сложилось впечатление, будто он где-то встречал Дормидонта Ниловича. Я решил обратиться за помощью к своему напарнику, и он выяснил, что моя догадка оказалась верной. Леопольд Фомич действительно подвизался на поприще этой музы древности, и в течение двадцати с лишним лет усердно служил ей в драматическом театре. Вот тогда я понял всю его игру, подтверждением которой были еще и жесты с платком Дормидонта Ниловича. Я обратил внимание, что лоб старика постоянно потный…

— Еще бы, — отозвалась Люся. — Надеть на себя весь этот маскарадный костюм, нацепить бороду, парик… тут любому станет жарко.

— Да… ему приходилось часто пользоваться платком. Я полагаю, он его использовал специально, чтобы он нам примелькался, и мы бы его опознали позже в номере Павла Ивановича. Еще хочу сказать о движении руки, которое сопровождало вытирание пота со лба. Это движение было очень похоже на жесты Леопольда Фомича, часто откидывавшего пряди волос со лба.

— Ну, на это я, конечно, не обратила внимания.

— Я тоже специально не заострял его, но… моя профессия сыщика выработала подсознательный инстинкт наблюдательности.

— Значит, Павел Иванович никогда не узнает правду об этой краже?

— Инесса Львовна также. Пойду, навещу Павла Ивановича. Возможно, и он расскажет мне что-нибудь интересное.

В номере художника Глеб застал Инессу Львовну.

— Вы слышали последние новости? — женщина метнула на Глеба быстрый, вопросительный взгляд.

— Жена мне все рассказала, — коротко ответил Глеб.

— Это невероятно! Это просто в голове не укладывается! — Инесса Львовна заговорила нервным, сбивчивым голосом. — Я и Павлу Ивановичу говорю, что это не простой старик… он — леший! Нет, не улыбайтесь, я знаю, что говорю. Он самый настоящий леший, я читала про них. Раньше их было много, а сейчас они остались вот так… по глубинкам. И они обладают способностью зачаровывать! — глаза Инессы Львовны округлились от значимости ее собственного открытия. — Он навел на Павла Ивановича чары с этим альбомом, когда взял его за руку в холле. И Павел Иванович, находясь под воздействием его чар, спрятал альбом. Он был словно в гипнозе, не отдавая себе отчета в том, что делает.

Павел Иванович недовольно поморщился и покачал головой:

— Да ерунда все это. Не верю я во всякие там чары, в леших и прочее. Я придерживаюсь своего первоначального мнения, что старик стащил альбом и в спешке потерял платок. А потом он, наверное, чего-то испугался, вернулся и сунул альбом под матрас кровати.

— А помните, что еще до кражи он вам намекал насчет наличия у вас ценной вещи? Я же своими ушами это слышала! — не отступала Инесса Львовна.

— Да, он нес какой-то бред насчет ясновидения, говорил общие фразы, которые применимы к каждому из нас, — Павел Иванович махнул рукой.

— Вы собираетесь продавать альбом? — задал волновавший его вопрос Глеб.

— Пока я решил не продавать. Я не суеверен, но… после такого случая душа не лежит к этой сделке. Неприятное начало дела не сулит успеха и в дальнейшем… Я созвонился со своим старым другом, тоже художником, он завтра заедет за нами.

— Павел Иванович был так любезен, что предложил и мне воспользоваться транспортом его знакомого. Мне кажется, все что можно, я уже здесь увидела.

Глебу показалось, что в тоне голоса Инессы Львовны сквозила некоторая загадочность, но загадок на текущий день ему было предостаточно, и он, не заостряя на этом внимания, в свою очередь сказал:

— Мы с Люсей решили не отставать от вас, и завтра также покидаем сей гостеприимный дом.

Последний ужин в «Приюте горного странника» проходил при свечах.

— Мы с мужем решили внести некий штрих, чтобы пребывание в нашем гостевом доме вам запомнилось, — взгляд Елизаветы Капитоновны быстро скользнул по лицам гостей. Глеб внимательно смотрел на нее. Он не мог не отметить изысканности манер, гордой посадки головы и улыбки, не лишенной тонкой иронии.

…Эта пара достойна друг друга. Как она прекрасно держится — изящно и открыто, и это после провала их совместного преступного плана.

Глеб перевел взгляд на Леопольда Фомича.

…А вот типичный образчик уязвленного самолюбия: держится гордо, с достоинством, даже — с излишним достоинством. Но его глаза… в них взгляд мальчишки, пойманного на дерзком, ребяческом проступке. Он избегает моего взгляда. Больно проигрывать, когда на кону полмиллиона.