– Что сказала?
– Просила, как вы объявитесь, сразу же идти в закусочную.
– Она же сегодня в отгуле.
– Меня попросили – я передаю, – попытался стать официальным Марченко, но не сдержался в рамках, любопытен был: – Ну как, помогли вам сведения, Александр Иванович?
– Помогут, – поправил его Смирнов. – Ты уговор помнишь, Боря?
– Нем, как капитан Немо, – заверил Борис.
– А как надерешься?
– Я тогда вообще нечленораздельно говорю, – признался Боря. И был самокритично прав.
– Что ж. Пошли в закусочную. Ты там мне на сдачу поставишь.
Край солнца прилег на седловине меж двумя сопками. Зримо удлинились тени. Отчетливо надвигались короткие здесь сумерки.
А в закусочной уже темная ночь. Интересная получалась картиночка: в дежурство Матильды здесь выпивали, закусывали, беседовали, а у Любки гуляли: кричали, вскакивая, бессмысленно передвигались меж столиков, клялись, рыдали пьяно, матерились бесконечно.
За угловым, привычным уже Смирнову столиком тихо сидели Матильда и Франц. У стула, под правой рукой Франца, стояла знакомая объемистая сумка. Франц увидел Смирнова, встал и спросил:
– Надеюсь, у вас все в порядке?
– Можно сказать, что так, – грустно сказал Смирнов.
– Машина на условленном месте?
– Да.
– Тогда я пойду, – решил было Франц, но Смирнов, прижав его плечо, усадил на стул и объяснил некоторую свою фамильярность:
– Кое-какие нюансы, Франц. В газике сейчас находятся автомат, четыре пистолета и упаковка гранат-лимонок. В бардачке взрыватели к ним. Вы бы не могли, после того как перемените номера, собрать все это хозяйство и припрятать где-нибудь поблизости. Это – просьба, робкая просьба. Да – да. Нет – нет. И никто ни на кого не в обиде.
– Да, Франц, – решила Матильда. – В мою сумку все это влезет. И неси ее сюда, я здесь в закусочной припрячу.
– А Люба? – забеспокоился Смирнов.
– С Любой я разберусь.
– Да, Александр Иванович! – Франц снова встал, посмотрел на Матильду, улыбнулся Смирнову, взял сумку и пошел к двери.
– Франц – замечательный парень, – сказал Смирнов.
– Конечно, – согласилась Матильда и, демонстративно посмотрев на автомат, висевший на плече Смирнова, спросила: – Вы сегодня убили?
– Нет, – ответил он, зная, что говорит полуправду.
Таскал он этот автомат с собой для того, чтобы те, кому надо знать, знали: предупрежден, вооружен и начеку. Но сильно надоела и притомила непривычная машинка. В номере Казаряна он бросил «Калашникова» на свободную кровать (на другой, задрав ноги на спинку, отдыхал Роман), присел на нее же, изучающе осмотрел кинорежиссера на предмет использования. Решил, что вполне трудоспособен, и начальственно позвал: – Роман!
Казарян не откликнулся. Оказалось, он умудрился крепко спать и с высокозадранными ногами. И поза – не повернись, и колпенные сухожилия внатяжку, и прямоугольная спинка врезалась в обе пятки, а армянский богатырь спал. Смирнов грубо потряс богатырское плечо.
– Что тебе? – не открывая глаз, спросил Казарян. Кто его мог беспокоить – знал наверняка.
– Пойдем с душегубом беседовать, – нарисовал радужную перспективу Смирнов.
– Иди один. Я спать буду.
– А если душегуб и меня завалит? Одного-то?
– Типун тебе на язык, идиот! – бодро вскричал Роман и сел в кровати.
– Собирайся, Рома, – попросил Смирнов. – И «Калашникова» куда-нибудь припрячь. У меня-то уж обязательно пороются.
Казарян встал на коврик. С зевом потянул свое мощное тело бывшего известного боксера-полутяжеловеса, резко присел три раза и, поднимаясь в третий раз, взял автомат в руки. Еще раз зевнул и, пройдя к одежному шкафу, повесил его на гвоздик. Рядом со своим.
– Прямо как зонтики! – восхитился Смирнов. – А если к тебе заглянут?
– Не заглянут. Я в номер помрежку посажу монтажные картонки заполнять до моего прихода, – сообщил Казарян и стал обуваться.
* * *
Где жил Арефьев с Жабко, Смирнов знал. Этот полубарак-полуизбу он, по подсказке Матильды, рассмотрел еще вчера, поэтому в темноте шел к нему уверенно. На подходе поинтересовался у Казаряна:
– «Вальтер» твой где?
– Пупок греет.
– Тогда порядок, – Смирнов открыл калитку и по дорожке направился к половине избы, где жил Арефьев.
И вдруг дважды прогрохотало. Ученые жизнью и профессией, Смирнов и Казарян спешно легли на землю. За оградой, на соседнем участке, опять вспыхнуло и прогрохотало. Трижды. Грохот они слышали, а свист пуль – нет.
– Я попробую? – предложил Казарян.
Читать дальше