Анатолий Степанов - Деревянный самовар

– И в нас постреливали из «ТТ», – встрял Чекунов.

– В нас постреливали, а его застрелили, – Смирнов, щурясь огляделся. – После твоих вспышек, мастер светотехники, ни хрена не различишь как следует.

Фотограф тут же бросился расширять вход с реки. Раздвинул как только возможно маскировочные кусты. И, правда, посветлело.

Противны до тошноты были Смирнову эти прибежища уголовных. Нормальные люди строили дома, обживали квартиры, любили их, любили и вещи, которые они сами приносили в дом, стараясь создать уют – неповторимый никем маленький мир его, его жены, его детей. Мир, принадлежащий ему, и он, принадлежащий этому миру. Смирнов, три четверти своих лет проживший в бараке, ценил и уважал людей, умевших создавать свой мир. Тварям, злодеям дом не был нужен: однодневный постой, ночевка, отправление естественных надобностей – пожрать, посрать, помочиться, трахнуть ту, что под руку попалась, – и далее, в еще неизвестную мерзость.

Замасленная бумага, консервные банки, закрытые и варварски вскрытые, ведро с водой, кастрюля с черной картошкой, куча тряпья в углу – постель, так сказать. Полосатенький крестьянский пиджачок был сложен и лежал на второй скамеечке.

– Этот тот пиджак, в котором Ратничкина видел Арефьев? – спросил Смирнов.

– Тот самый – подтвердил Поземкин. – Арефьева уже проводили, опознал.

– Опознал, значит, – Смирнов еще раз посмотрел на труп и попросил Чекунова: – Витя, не в службу, а в дружбу, надень на него пиджачок, пока не закостенел. Он как раз сейчас в подходящей расслабке.

Чекунов с трудом повернул тушу Ратничкина (недаром кликуха была «Кабан») на левый бок и стал засовывать толстенную правую руку в правый рукав опознанного пиджака. Рука вошла в рукав по локоть и дальше никак не пролезала.

– Ладно, – сказал Смирнов. – Верни его в исходную.

Чекунов сдернул с руки Ратничкина пиджак и положил труп, как тот лежал изначально, навзничь. Передохнул малость и поинтересовался:

– А дальше что?

– Застегни пиджачок и прикинь его на труп, – распорядился Смирнов.

Пиджачок смотрелся на Ратничкине, как слюнявчик на младенце.

– Это как же понимать? – даже доктор Иван Герасимович позволил себе изумиться.

– Ну, Поземкин, – подбодрил капитана Смирнов.

– Что – ну? – охолпело спросил Поземкин.

– Будь добр, ответь, пожалуйста, Ивану Герасимовичу, – пояснил Смирнов.

– Сам ничего понять не могу, – наконец нашелся с ответом Поземкин.

– А что тут понимать? – в тихой ярости негромко сказал Смирнов. – Бездарная халтура и нескоординированное вранье. Мне надо в город, Гриша. Давай машину. Вам по инструкции работать и работать, а мне здесь делать нечего.

– Я с вами, Александр Иванович? – попросился Чекунов.

– Капитану помогай. Убийцу-то в любом случав найти надо. А вот если свою таратайку мне доверишь, буду премного благодарен.

Чекунов посмотрел на Поземкина. Тот кивнул.

– Пользуйтесь, Александр Иванович.

Километр до дороги, несмотря на свои сорок пять и неправедную в последние дни пьяную жизнь, сумел преодолеть бегом. Задыхаясь, плюхнулся в мотоциклетное кресло, одновременно показывая ключи караульному милиционеру (говорить – сил не было), и рванул с места. Даже для малой передышки времени не было – цейтнот.

Пусть себе думают, что он помчался передопрашивать Арефьева и Жабко. Пусть себе думают, что он перво-наперво пожелал выявить команду исполнителей. Пусть себе думают, что он бросился по явственным теперь следам двух убийств. Так ему удобнее для того, чтобы без помех и преследования совершить туристический проезд по Нахтинскому району в соответствии со схемами лесных пожаров, как бывших, так и будущих.

Смирнов гнал мотоцикл на пределе. Перл ижевского создания предсмертно трещал, стонал, завывал. Но выжил-таки. У гостиничного крыльца развернулся и, если не в смерти, то в ужасе преодоления ее застыл, противозаконно воняя в заповедном каре выхлопным перегаром, жженой резиной и усталым металлом.

Казарян лежал у себя в номере на люксовской кровати и читал «Мертвые души». Смирнов тихонько вытянул книгу из его рук и сказал ласково:

– Собирайся, дружок. Предстоит дальняя дорога. Ты съемку отменил?

– Отменил. А тебе-то что?

– Значит, ваш «газик» свободен?

– Это смотря для чего.

– Для нашей с тобой поездки в верст пятьсот.

– Ты с ума сошел!

– Я должен Матильду искать, а ты «газон» вели подогнать и сам будь готов. Кстати, где Матильда живет, ты не знаешь?