Михаил Шторм - Алмазы Карибского моря

Каково же было изумление Джейн, когда она услышала его голос! Или это ей почудилось? Нет, это был он, Дима. И он звал на помощь! Какая-то опасность угрожала ему!

Предположив, что громилы Максима напали на него, Джейн без промедления устремилась на крики Быкова. Она понимала, что ничем не сможет помочь ему, если ее догадка верна, однако не допустила даже мысли о том, чтобы отступить или остаться в стороне. Собственное самосохранение беспокоило ее меньше всего. Она спешила, насколько это было возможно с поломанной ногой в самодельном лубке.

Опереться, прыгнуть, снова опереться и снова прыгнуть, и так много-много раз подряд без остановки. К тому времени, когда призывы Быкова сделались отчетливыми, Джейн была мокрой как мышь и постанывала от боли, усталости и напряжения.

— Дима! — выкрикнула она звонко. — Я иду, я уже рядом! Держись!

— Джейн? — донеслось до нее. — Ты где?

— Я здесь! А ты?

— Здесь! Слышишь меня?

Окончательно сориентировавшись, Джейн продралась сквозь жесткие кусты, едва не оставившие ее без футболки. Прямо перед ней расстилалась обширная песчаная прогалина, посреди которой…

(Не может быть!)

…посреди которой лежала…

(Господи, помилуй!)

…лежала бородатая и косматая Димина голова, отделенная от тела.

— Нееееет!!! — завизжала Джейн и ринулась вперед.

Ошеломленная увиденным, потрясенная гибелью любимого человека, она едва не бросила свою палку, что было бы роковой ошибкой с ее стороны. Во-первых, потому что тогда бы она не добежала до Быкова, а растянулась бы где-нибудь на середине дистанции. Во-вторых, потому что в таком случае ей нечего было бы протянуть ему, когда стало понятно, что с ним приключилось.

— Не стой на месте! — рявкнул он, высвобождая руки из песка. — Оставь свою клюку и отползай. Ты мне здесь не нужна.

— Что такое клюка? — спросила Джейн.

— Палка твоя! Это сейчас самое важное, да?

— Держись за нее, я тебя вытащу!

— Даже не думай. Видишь? Я на нее лег, глубже не засосет. А ты ползи как можно дальше.

— Одной палки мало, — решила Джейн, тоскливо озираясь. — На нее не обопрешься как следует. А вокруг ни деревьев, ни…

Она запнулась.

— Уходи! — потребовал Быков. — Не смей торчать здесь!

— Сейчас, — забормотала она. — Сейчас. Сейчас.

Ломая ногти, она принялась развязывать и разматывать повязку на своей ноге. Как только это было сделано, в сторону Быкова полетели две плоские дощечки, а потом и скрученная жгутом повязка.

Всякий раз, когда Джейн чувствовала, что песок под ней проседает, она откатывалась в сторону и снова распластывалась на животе. В один из таких моментов ее взгляд упал на молодую поросль неподалеку. Добравшись туда ползком, Джейн стала крутить, рвать и ломать зеленоватые стебли, сооружая из них охапку, которая тоже пошла в дело. Попутно девушка обнаружила сухой сук, торчащий из песка, подобно сломанной кости некого доисторического чудовища. Она сумела вывернуть его и переправить Быкову, который, извиваясь и выкручиваясь, лез наверх из своей песчаной могилы.

Вот на поверхности появилась его шея, затем ключица, затем верхняя часть волосатой груди. Освобождаясь, он не забывал покрикивать на Джейн, требуя от нее соблюдения осторожности.

Песок упорно не желал отпускать добычу. Веток и палок хватило лишь на то, чтобы не дать Быкову погрузиться с головой. Когда уже казалось, что дело пошло на лад, песчаное дно под ним снова просело, и он разом утратил все отвоеванные сантиметры. К счастью, к этому моменту Шовкун, наконец, отправился на поиски товарищей и увидел их с пригорка. Второй огромной удачей стало то, что он не поспешил на помощь без подручных средств, а сбегал в лагерь и вернулся с носилками, на которых была принесена Джейн.

Они-то, эти носилки, и позволили Быкову выбраться из плена зыбучих песков.

— Что ты здесь забыл, Дима? — спросил взмокший Шовкун. — Какая нелегкая тебя сюда занесла?

И Быков приступил к рассказу, который внезапно прервался по той простой причине, что обессилевшая Джейн потеряла сознание.

Новые шины, наложенные на ногу американки, лучше прилегали и были примотаны надежнее. Уложенная под навесом, она моментально уснула.

— Вымоталась, бедняжка, — произнес Быков с нежностью.

— Ты о ней, как о своей жинке говоришь, — заметил Шовкун.

— Не выдумывай! Она мне не жена!

— Дело наживное, Дима. Ты подумай, подумай. Какая бы еще баба тебя спасать кинулась с поломанной ногой?