Михаил Шторм - Алмазы Карибского моря

— Ремонт недавно был, — определил Быков.

— Белили, — согласился Шовкун, поднимаясь по лестнице первым. — И оконные рамы ставили. Видишь, пластик новехонький.

— Кто сюда мог забраться? В такое отверстие взрослому человеку не протиснуться.

— Дуло, небось. И птицы залетали. Или летучие мыши. Только представь себе, каково подниматься по этой лестнице, когда внутри чайки носятся. Особенно в темноте.

— Тут свет проведен, — заметил Быков. — Иначе как, по-твоему, маяк работал?

Они преодолели треть подъема и остановились передохнуть. Путь наверх пролегал по железным лестничным пролетам, составленным таким образом, что приходилось постоянно разворачиваться в обратном направлении.

— Поставили бы обычную винтовую лестницу, — проворчал Шовкун, недовольный таким инженерным решением.

— Ямайцы по-другому рассудили, — сказал Быков.

— Травы своей обкурились, наверное. Чего еще от этой публики ждать.

— Ты расист, Петро.

— Я реалист, — возразил Шовкун. — И люблю, когда все по уму сделано, а не тяп-ляп.

Они возобновили подъем. Во время следующей передышки Быков открыл одно окно и высунул голову наружу. Его взору открылись зеленые холмистые дали, прорезанные одинокой желтой дорогой. На площадке внизу стоял Максим и смотрел по сторонам, словно бы решая, чем заняться.

— Я вниз пойду, — сказал Быков. — Там Джейн одна.

— Она у нас на виду будет, — успокоил его Шовкун. — Давай поднимемся, раз уже сюда забрались.

Они преодолели еще несколько пролетов и очутились под стеклянным куполом, под которым был установлен мощный светильник, снабженный сложной оптической системой. К ней товарищи прикасаться не стали, чтобы не испортить что-нибудь. Вместо этого Шовкун толкнул оранжевую дверку и вышел на такую же оранжевую площадку, окаймляющую башню. Круглая метровая дорожка из рифленого железа была снабжена перилами, доходящими мужчинам до пояса.

— Голова кружится, — признался Шовкун. — Я высоты боюсь.

— Ты держись, — сказал ему Быков.

Максим поднял голову, увидел их на площадке и приветливо помахал рукой. Они помахали ему в ответ. Он что-то крикнул. Быков приложил ладонь к уху, давая понять, что не слышит. Максим понимающе кивнул и пошел к маяку.

— Блин! — воскликнул Шовкун.

— Что случилось? — не понял Быков.

— На двери засов, Дима. Снаружи. Если закрыть…

Не договорив, Шовкун сорвался с места и загромыхал пятками по ступенькам. Быков ринулся следом. Они сбегали вниз, поворачивали, снова сбегали. Под конец спуска у обоих так закружилось перед глазами, что до двери они добрались шатаясь, как пьяные. Поздно. Она была закрыта.

— Эй! — заорал Быков, пиная створки. — Не дури, Макс! Открой .

— Посидите там, — произнес насмешливый голос Максима. — Прохладно и видно далеко. Теперь это ваш дом. Прекрасный выбор, поздравляю.

— Открывай, подонок! — рявкнул Шовкун. — Иначе пожалеешь.

— Да? И что ты мне сделаешь, запорожец задунайский? Побьешь? Для этого тебе придется сначала дверь прошибить своей башкой. Ты попробуй. Она у тебя крепкая и тупая, должна выдержать.

Посмеиваясь, Максим отошел. Некоторое время Быков видел его сквозь зазор между створками, а потом тот исчез. Щель была узкая, и засов держался крепко, как выяснили товарищи после десятиминутной тряски и раскачивания дверей. Не принес успеха и таран, сооруженный из досок разобранных строительных лесов.

— Вот так попали, — процедил Шовкун, посасывая палец, проколотый гвоздем. — Как две мыши в мышеловке.

— Давай попробуем через окно, — предложил Быков. — Может быть, удастся протиснуться.

Не удалось. Совершив две безрезультатные попытки, мужчины снова пошли наверх, словно надеясь отыскать незамеченную до сих пор брешь в стене. Но ее не было, как не было и подручных средств, чтобы взломать железную дверь.

— Если бы хоть петли были внутри, — рассуждал вполголоса Шовкун. — Или задвижки. Дима, ты видел когда-нибудь идиотов, которые устанавливают дверные створки щеколдами наружу? Они же заржавеют.

— Я таких идиотов не видел, но точно знаю, что они существуют, — прокомментировал это высказывание Быков. — Только от этого нам не легче. Мы в западне. И, похоже, самостоятельно нам отсюда не выбраться.

Они вышли на круговую площадку и облокотились на ограждение. Максим, не оглядываясь, приблизился к дому и вошел внутрь. Возле навеса появилась фигура Джейн. Быков замахал руками, показывая, чтобы возвращалась и оставалась на месте. К чести ее будет сказано, что она поняла сразу и не стала противиться.