Михаил Шторм - Алмазы Карибского моря

Дмитрий Быков стоял на смотровой площадке телебашни. Наверху в основном собрались туристы из разных стран, но китайская речь тоже звучала. Его уху она казалась гнусавой и лающей.

Как и все вокруг, Дмитрий не столько любовался городской панорамой, сколько следил за лентой русла Янцзы, пытаясь определить, насколько быстро поднимается вода в реке. С высоты ста двадцати метров Ухань был как на ладони. Проливные ливни, наконец, прекратились, но воздух над городом все еще был влажным от водяной пыли, а по небу плыли дождевые тучи.

Быков прилетел в Китай полторы недели назад, но еще ни разу не видел проблеска солнца. Сводки местных новостей напоминали репортажи с фронта, настолько встревоженными выглядели ведущие. Даже без перевода было ясно, что дела плохи. Интернет пестрел сообщениями о том, что в горных ущельях Янцзы поднялась до рекордных высот, и если дамбы не выдержат, то река, вырвавшись из Сычуаньской котловины, затопит все вокруг на десятки километров.

Дальний конец гигантского двухъярусного моста через реку тонул в свинцовой мгле. Корабли и строения на противоположном берегу были почти не видны. Многоярусная Башня Желтого Журавля торчала из тумана призрачной пагодой, напоминая своими причудливыми очертаниями, что дело происходит в Азии, а точнее — в Китае. Всякий раз, когда Быков осознавал это, ему представлялась географическая карта с изображением этой необъятной страны размером где-то с полторы Европы, раскинувшейся от истоков Амура до Тибета и чуть ли не от Каспийского моря до Желтого.

Наука давно потеряла счет китайцев. Во всяком случае, Быков не смог бы сказать наверняка, их еще миллиард или уже два. Зато он точно знал, что находится в самой густонаселенной провинции Китая.

Ты где, Дима?

В Ухане, что в Хубэе, это прямо на слиянии Янцзы и Хуанхэ, ну, сами знаете…

Усмехнувшись своим мыслям, Быков нахмурился. Веселого было мало. Город почти весь лежал на равнине. Со всех сторон он был окружен озерами и болотами. Если, не приведи господь, дамбы прорвет, то все вокруг затопит к чертовой матери. Пожалуй, самое разумное — уехать и переждать непогоду где-нибудь в безопасном месте. Несколько проведенных здесь дней были потрачены впустую. Городские власти заказали Быкову фотографии для роскошного фолианта, посвященного двадцативековой истории города. Обычно он не брался за работу подобного рода, но уж больно гонорар был хорош. Китайцы предложили столько, что Быков даже не колебался — собрал вещички, заполнил кофр лучшей фотоаппаратурой и отправился в путь. А теперь, что называется, ждал у Янцзы погоды. Халтурить, используя фильтры для имитации солнечного света, он не желал, а дожди не прекращались.

Быков вытащил мобильник и позвонил арт-директору заказчика. Обычно Чжоу неплохо изъяснялся по-английски, но сегодня его словно переклинило, и он упорно отказывался понимать сказанное.

— Послушай, Чжоу, — твердо произнес Быков. — Я недавно заходил на сайт синоптиков. Прогноз неутешительный. Сплошные дожди.

— Надо ждать, Дима, — сказал китаец голосом человека, привыкшего покоряться судьбе и предлагающего другим делать то же самое. — Мы не можем остановить проект.

— А я не могу торчать в этом вашем Ухане! — Решив, что столь категоричное заявление может оскорбить чувства собеседника, Быков откашлялся и заговорил мягче. — Чжоу, давайте поступим следующим образом. Я уеду на время сезона дождей и вернусь позже.

— Невозможно, Дима. Господин Вань Юнь категорически против. Я уполномочен напомнить, что твое время, расходы и проживание оплачены по высшему разряду. Кроме того, ты получил аванс, не забывай.

— К черту аванс!

— Внимательно перечитай контракт, Дима, — мягко предложил Чжоу. — Там есть пункт о расторжении соглашения. Если это произойдет по твоей инициативе, то ты возмещаешь все выплаты в десятикратном размере. И выплачиваешь неустойку. Это очень большая сумма, Дима. Ты не можешь уехать. Ты остаешься.

Он был хорошим парнем, этот Чжоу. Они все тут были хорошими парнями. Но при этом оставались китайцами.

— Какая же все-таки это гадость ваша заливная рыба, — сказал Быков.

— Что ты сказал, прости? — вежливо переспросил Чжоу.

— Ничего.

— Значит, все хорошо?

— Нет, Чжоу, — с чувством произнес Быков. — Ничего не хорошо. Все очень плохо. Я чувствую себя проданным в рабство.