Жоэль Диккер - Книга Балтиморов

Он прервал свое молчание лишь два месяца спустя, послав меня на стадион в Мэдисоне. Назавтра после того, как его имя оттуда исчезло, у нас состоялся долгий телефонный разговор, и я понял, что именно Мэдисон стал сердцевиной механизма, погубившего Балтиморов. Мэдисон был ядом.

– Дядя Сол, – спросил я его по телефону, – что происходило все эти годы в Мэдисоне? Зачем надо было десять лет спонсировать стадион?

– Затем, что я хотел, чтобы на нем значилось мое имя.

– Но зачем? Это совсем на тебя не похоже.

– Почему ты спрашиваешь? Ты что, собрался наконец написать обо мне книгу?

– Не исключено.

Он рассмеялся:

– Вообще-то, когда Гиллель с Вуди уехали в Мэдисон, это стало началом конца. В первую очередь конца нашей с твоей тетей семьи. Знаешь, мы с ней так любили друг друга…

Дядя в общих чертах рассказал, как он, Гольдман-из-Нью-Джерси, встретил тетю Аниту и рядом с ней сделался Гольдманом-из-Балтимора. Вспомнил, как они познакомились, когда он в конце шестидесятых поехал учиться в Мэриленд. Отец тети Аниты, профессор Хендрикс, преподавал там экономику, и дядя Сол у него учился.

Отношения у них сложились прекрасные, и когда дядя Сол попросил его помочь с одним проектом, профессор Хендрикс охотно согласился.

Имя Сола так часто звучало в семье Хендриксов, что однажды вечером миссис Хендрикс, мать Аниты, даже спросила:

– Да кто же такой этот Сол? Только про него и слышу. Я скоро ревновать к нему буду…

– Сол Гольдман, мой студент, дорогая. Еврей из Нью-Джерси, у его отца фирма по производству медицинского оборудования. Очень мне нравится этот мальчик, далеко пойдет.

Миссис Хендрикс потребовала, чтобы Сола пригласили к ним на ужин; случилось это на следующей неделе, и Анита сразу подпала под обаяние любезного и утонченного юноши.

Чувства Аниты не остались без ответа. Сол, обычно весьма уверенный в себе, при виде нее терялся. Потом он пригласил ее на ужин – раз, другой. Его снова позвали к Хендриксам. Анита была поражена тем впечатлением, какое Сол производил на ее отца. Тот смотрел на него особенным взглядом – как на людей, к которым питал глубочайшее уважение. Сол стал иногда приходить к ним домой на выходных, чтобы поработать над проектом; по его словам, он собирался расширять и развивать компанию своего отца.

В тот день, когда они первый раз поцеловались, шел дождь. Он отвозил ее домой на машине, и они попали под ливень. Он затормозил, немного не доезжая до дома Хендриксов. По крыше машины с грохотом лупили струи дождя, и Сол предложил переждать. “По-моему, это ненадолго”, – заявил он тоном знатока. Через несколько минут дождь хлынул с удвоенной силой. По ветровому стеклу и окнам струились потоки, скрывая их с Анитой от любопытных глаз. Сол погладил ее пальцы, она взяла его за руку, и они поцеловались.

С того дня они целовались по крайней мере один раз в день на протяжении тридцати пяти лет.

Помимо учебы в медицинском институте Анита работала продавщицей в “Дельфино”, довольно известном вашингтонском магазине галстуков. Хозяин его был редкой скотиной. Дядя Сол иногда заходил ее проведать – вернее, заскакивал буквально пулей и только тогда, когда в магазине не было ни единого покупателя. Но хозяин все равно отпускал презрительные замечания и твердил Аните: “Я вам деньги плачу не за то, чтобы вы тут флиртовали”.

И вот дядя Сол, чтобы его позлить, стал покупать галстуки: выходило, что его присутствие в магазине совершенно законно. Входил, делая вид, что они с Анитой незнакомы, бросал ей “Добрый день, мисс” и просил помочь с выбором. Иногда быстро принимал решение и покупал галстук. Но чаще всего долго колебался. Пробовал один, пробовал другой, по три раза перевязывал узел, просил у Аниты прощения за свою медлительность, а та закусывала губу, чтобы не расхохотаться. Хозяин, глядя на весь этот цирк, бесился, но помалкивал: покупателя упускать не хотелось.

Анита умоляла Сола больше не приходить – денег у него и так было мало, а он спускал все на никому не нужные галстуки. Но тот отвечал, что, наоборот, еще никогда не находил своим деньгам лучшего применения. Что он будет хранить эти галстуки всю жизнь. И когда тетя Анита долгие годы спустя предлагала выбросить старые галстуки, висевшие в их большом доме в Балтиморе, он страшно возмущался и говорил, что с каждым у него связано отдельное воспоминание.

Наконец Сол счел, что довел до ума проект перезапуска “Гольдман и К о”, и решил представить его отцу. Накануне поездки в Нью-Джерси он отрепетировал перед Анитой свои доводы – хотел убедиться, что все пройдет отлично. Но назавтра Макс Гольдман не захотел даже слушать о расширении компании. Сол получил отказ в рассмотрении дела, и его это страшно уязвило. Вернувшись в Мэриленд, он даже не осмелился рассказать отцу Аниты, что его послали куда подальше.