Андрей Троицкий - Ревность

Девяткин, желая показать дружелюбие, улыбнулся и больно ткнул Вадима стволом пистолета.

— Кто он? — снова спросил мужчина.

— Мой друг, — сказал Вадим. — Ну, долго еще стоять на пороге?

Девяткин выскочил из-за спины Вадима, оттолкнув его плечом, сунул ногу между дверью и косяком. Опустил ствол пистолета и трижды выстрелил от бедра. Две первые пули прошли мимо, хотя промахнуться было очень трудно, третья пуля вошла в грудь. Девяткин проделал все очень быстро, поэтому Миша не успел захлопнуть дверь. Он выронил что-то тяжелое и сам грохнулся на пол. Девяткин толкнул дверь и вошел в дом. Миша хрипел и корчился на полу, прижимая ладони к окровавленной майке. Рядом лежала тяжелая связка ключей.

— Он не был вооружен, — откуда-то из-за спины сказал Вадим. — Ты убил безоружного человека.

Девяткин тяжело вздохнул, ему было что ответить, но не хотелось шевелить языком. Миша перевернулся со спины на живот и пополз к темному коридору, оставляя за собой на плитках широкую бордовую полосу. Его меркнущее сознание подсказывало, что где-то там, в этой темноте, должен быть спасительный выход, должна быть жизнь. Девяткин добил его двумя выстрелами в спину, постоял минуту и обернулся к Вадиму.

— Где вход в подвал?

— Вторая дверь по коридору. После туалета.

Девяткин не пошел в подвал сразу. Сначала обследовал дом, начав с первого этажа. Ни людей, ни оружия он не увидел, зато наткнулся на большой сейф, куда легко поместится целый арсенал. Чтобы открыть эту махину, нужен сварочный аппарат и пару дней свободного времени. Девяткин вернулся в кухню, попил воды из крана и спустился вниз.

Радченко стоял у стены, сжимая в руках тяжелую палку, и поглядывал на Вадима. Тот сидел смирно, положив руки на большой стол, накрытый клеенкой. Дверь в подвал осталась распахнутой, оттуда слышались голоса, мужской и женский. Разговор, поначалу тихий, стал громче. Женщина плакала и о чем-то просила, мужчина что-то долго объяснял, говорил горячо, с чувством, женщина продолжала плакать. Наконец голоса сделались тише, женщина замолчала.

Девяткин поднялся наверх, плотно прикрыл дверь и сказал, что дипломат из него никудышный, с женщинам, когда они рыдают навзрыд, он всегда уступает, но не в этот раз. Он уговорил Ольгу посидеть еще немного внизу, это для ее же безопасности и вообще… Не нужно женщине видеть того, что здесь случится.

Он погасил свет на кухне, вывинтил из светильника обе лампы, бросил на пол и раздавил каблуком. Затем сел за стол и стал смотреть за окно. В стороне стоял одинокий фонарь, его света хватало, чтобы осветить небольшой кусок дороги и молодое деревце. Вдалеке виднелись огоньки поселка. Темнота почти непроглядная, так всегда перед рассветом, когда ночи скоро конец.

— Я могу им позвонить, — сказал Вадим. — Узнать, когда вернуться.

— Не надо, — ответил Девяткин. — Покойный Миша по твоему голосу догадался: что-то не так. И они догадаются. Мы будем ждать столько, сколько надо. Час, другой. Сутки, двое суток…

— Мы можем забрать бабу и уехать. Отвезти ее Джону и…

— Не фантазируй. Останавливаться нельзя. Если мы пожалеем этих парней сегодня, они найдут нас завтра. Найдут в Москве или в Лос-Анджелесе. Не важно, где именно. Найдут и не пожалеют. Надо закончить, что начали.

Какое-то время сидели молча. Девяткин курил, стряхивал пепел в грязную тарелку. В прозрачной тишине, нарушаемой едва слышными шорохами дождя, телефон зазвонил особенно громко. Эдик Волков выпалил скороговоркой.

— Разбудил? Или ты в последнее совсем потерял сон?

— Брось трепаться, — ответил Радченко. — Говори.

— Мы обработали на компьютере видеозапись постельной сцены. Вытащили кадры, которые получились лучше, светлее. Сомнений нет, это она. Суд примет эти материалы. Ну, если все преподать под аппетитным соусом: ты нашел у своей двери пакет с фотографиями. Посмотрел из праздного любопытства. А на них… Охваченный праведным гневом, ты подал документы на развод. Симпатии судьи на твоей стороне. А в бракоразводном процессе не так важен закон, как важны эмоции судьи. И его отношение к проблеме любовного треугольника. Это звучит банально, но судьи тоже люди. Ты слышишь меня?

— Да, слышу, — ответил Радченко каким-то не своим глухим голосом.

— До твоего возвращения у меня еще есть время. Возможно, в следующий раз мы получим снимки лучшего качества. И не только из постели Ключевского. У нее ведь есть и второй ухажер.