Самюэль Давидкин: Выкуп первенцев

Даниэль же поспешил в свое ведомство, расположенное в районе Каллио.

Аско уже подходил к офису, когда запыхавшийся Даниэль тронул его за плечо.

— Мне кое-что пришло в голову про эти метки на кухне, — начал он, едва переводя дыхание.

Аско осмотрелся — не хватало еще, чтобы их заметил кто-нибудь из сослуживцев, — и зашел в ближайший подъезд. Даниэль последовал за ним.

— Эти метки могут быть буквами еврейского алфавита. Похожая на «N» — еврейская буква «мем», соответствующая букве «м», а спираль — еврейская «фей» или «пей», то есть «ф» или «п».

— И что же они означают? — спросил Аско.

— Это могут быть начальные буквы слова. На идише, то есть на еврейском языке, использовавшемся в Германии, писали буквами еврейского алфавита. Есть такие, хоть их и мало, кто использует идиш до сих пор. Финские евреи на идише уже не говорят. Если предположить, что это начальные буквы слов на идише, то их значение понятно. Мне не приходит в голову никаких других подходящих слов для соседних кухонных ящиков, кроме «милхик» и «флейшик», то есть «молочное» и «мясное». Евреям нельзя одновременно употреблять молоко и мясо. Столовые приборы для молочного и мясного тоже должны храниться отдельно. То есть в одном ящике были приборы для молочного, а в другом — для мясного.

Аско поблагодарил Даниэля, и они простились. Когда коллега скрылся за углом дома, старший констебль подождал еще несколько минут и отправился на работу.

Отдел криминальной полиции в новом офисе на Албертинкату было почти невозможно распознать, поскольку на дверях не было никаких особых знаков и вывесок. Так лучше, часто думал Аско, никто не мешает им спокойно работать.

Комиссар криминальной полиции Маркканен с улыбкой поднялся из своего кресла и протянул Аско руку. Рукопожатие было теплым. Аско всегда нравился комиссар, который несколько лет назад и предложил принять его на работу. Маркканен был невысоким полноватым человеком, а его кабинет выглядел совершенно по-домашнему. Хозяин уютно обставил помещение и даже купил за свой счет несколько удобных кресел. Помимо дорогой кофеварки, здесь стоял еще и небольшой холодильник, наполненный разнообразными напитками. Ощущению дома способствовало и гостеприимство Маркканена. Часто совещания, начавшиеся где-нибудь в другом месте, заканчивались у него в кабинете.

— Аско, садись, пожалуйста. Эспрессо?

Констебль кивнул. Маркканен похлопотал у кофеварки и принес кофе. Обычно Аско чувствовал себя здесь комфортно, но сейчас разволновался так, что даже вспотел: ведь в кабинете находились еще старший комиссар Котанен и заместитель начальника полиции Линдберг. Оба кивнули констеблю, когда он вошел. Линдберг, казалось, был чем-то озабочен и поглядывал на часы. Аско подумал, что беспокоился не напрасно: возможно, предстоит более серьезное расследование, чем он предполагал. Маркканен сел.

— Нюман показал вам вчера квартиру на Коркеавуоренкату, пятнадцать. Нам хотелось бы знать, появились ли у вас какие-то идеи после осмотра.

Аско попытался устроиться поудобнее, отхлебнул кофе, но не успел начать говорить, как Маркканен поднял руку, прерывая его, и перегнулся через стол:

— Аско, я прямо хочу сказать тебе, что у нас непростая ситуация. Надо сокращать затраты. Ты можешь использовать собственные методы, но твои результаты в последнее время… Мы дали тебе шанс.

Комиссар снова откинулся на спинку кресла и вздохнул. Котанен и Линдберг сидели, глядя в пол.

— В этой квартире проживали иудеи, очень правоверные. Вероятно, прибывшие из-за границы, — начал Аско.

Заместитель начальника полиции Линдберг поднял голову:

— Иудеи? Почему вы так решили?

Линдберг сказал это требовательным тоном, и Аско почувствовал, что тот не поверил ему. Вольности, которые Маркканен позволял старшему констеблю, раздражали Линдберга, у которого были еще свежи в памяти неверные логические построения Аско в предыдущем расследовании.

Аско изложил основания для своих выводов. Начальники слушали молча и казались задумчивыми. Аско почувствовал, что больше не в состоянии влиять на ситуацию. Его беспокоило и некоторое недоверие со стороны Линдберга.

— Это все, что я знаю. Если можно, я выйду на минутку, — сказал Аско уже спокойно и, допив кофе, поднялся со стула.

Линдберг взглянул на него хмуро, Маркканен улыбнулся, Котанен, почесывая подбородок, рассеянно пробежался взглядом по картинам на стенах.