Андрей Воронин - Слепой. Волчанский крест

Сообщив гражданину начальнику, что утро доброе, и получив в ответ точно такое же сообщение, Глеб напомнил о своем намерении сегодня с утра смотаться в область, чтобы заглянуть в тамошний архив и поговорить с сотрудниками краеведческого музея.

— Охота вам ерундой заниматься, — сказал на это Краснопольский.

— Охота, — ответил Глеб, на что начальник экспедиции только пожал плечами и махнул рукой. Сиверов истолковал этот жест как разрешение убивать время по своему усмотрению.

Это, однако, было еще не все. До областного центра было без малого три сотни километров, причем по очень скверным дорогам, так что, если Глеб хотел вернуться из этой поездки к ночи, а не через пару-тройку дней, ему следовало позаботиться о транспорте, более скоростном, мобильном и надежном, чем здешние рейсовые автобусы. Он не без труда вновь оторвал начальника от созерцания карты и изложил ему эти соображения.

— Так что вам надо, не пойму, — удивился Краснопольский. Он не любил, когда его отвлекали от дела.

— Машину, — стараясь быть максимально лаконичным, чтобы не отнимать у начальства драгоценное время, сообщил Глеб.

— Ах, машину? Гм.

На какое-то время Сиверову даже показалось, что Петр Владимирович ему сейчас откажет и придется затевать длинный, а главное, никому не нужный спор. «Шестьдесят шестой» торчал перед гостиницей, никому не нужный, как минимум, до завтрашнего утра, и повода отказать у Краснопольского не было. Сообразив, по всей видимости, что немотивированный отказ будет выглядеть странно и не слишком умно, Петр Владимирович кивнул.

— Берите, — сказал он, не забыв при этом досадливо сморщиться. — Только о горючем позаботьтесь сами, ваш департамент богаче моего.

Глеб не стал отвечать на шпильку, тем более что эта была чистая правда, сдержанно поблагодарил, забрал ключ от машины и оставил Краснопольского наедине с картой.

Когда Сиверов, закуривая на ходу, вышел на крыльцо гостиницы, прямо перед ним, подняв облако пыли, остановился потрепанный «уазик» с брезентовым верхом. Машина была сплошь темно-синяя, без полос, гербов и бортовых номеров, но на крыше торчала мигалка, а вдоль борта тянулась сделанная по трафарету малоприметная надпись «Милиция». Надпись была такая компактная, будто местные менты стеснялись — то ли того, что им приходится ездить на этой развалюхе, то ли своей принадлежности к правоохранительным органам.

Утреннее солнышко весело блеснуло в запыленном стекле, когда правая передняя дверь «уазика» отворилась, выпустив на тротуар капитана Басаргина собственной персоной. Начальник милиции был одет по форме, при фуражке с орлом и прочих ярких побрякушках, но первым делом в глаза бросалась почему-то кобура. Вместо кителя на капитане была укороченная куртка с поясом на резинке, которая, как правило, почти полностью скрывает висящую под нею на поясе кобуру, оставляя на виду только самый кончик. У Басаргина же кобура была, во-первых, сдвинута на живот, как у эсэсовца, а во-вторых, выставлена из-под куртки напоказ, из-за чего куртка в этом месте некрасиво задралась. Глеб по привычке обратил на эту деталь внимание, но значения ей не придал, решив, что Басаргин, пока ехал в машине, баловался, наверное, с пистолетом, прямо как дитя малое, и забыл потом одернуть куртку.

Непонятно было, по какой нужде капитан при полном параде с утра пораньше прикатил в гостиницу на служебном автомобиле, но это, в конце концов, тоже могло объясняться самыми простыми и естественными причинами. За стойкой администратора сегодня сидела довольно аппетитная дамочка бальзаковского возраста — судя по манере кокетливо стрелять глазками, то ли незамужняя, то ли просто охочая до противоположного пола, — так что капитан вполне мог прибыть сюда вовсе не по долгу службы. Поймав себя на этих размышлениях, Глеб строго напомнил себе, что ему нет до капитана Басаргина никакого дела, весело его поприветствовал и направился к экспедиционному грузовику.

Его остановил оклик капитана, которому, в отличие от Сиверова, похоже, было дело до сменного водителя экспедиции.

— Одну минутку, гражданин!

Глеб обернулся и был неприятно удивлен: во-первых, капитан обращается непосредственно к нему, а во-вторых, ладонь его очень красноречиво лежит на клапане кобуры. И водитель «уазика», как оказалось, уже не сидел за рулем, считая ворон, а стоял рядом с машиной, наполовину скрытый распахнутой дверцей (на тот случай, наверное, если «гражданин» вдруг достанет из кармана пулемет и откроет беглый огонь), и смотрел на Глеба с пристальным профессиональным вниманием овчарки, ждущей команды «фас!».