Андрей Воронин - Слепой. Волчанский крест

Сиверов решил до поры до времени не замечать этих странностей. Продолжая приветливо улыбаться, он сделал шаг в сторону Басаргина и остановился.

— Слушаю вас, мой капитан.

Басаргин, подчеркнуто помедлив, все-таки снял руку с кобуры.

— Гражданин Молчанов, Федор Петрович?

— Ну да, — сказал Глеб. — Мы ведь знакомы.

— Задержитесь на несколько минут. Мне нужно задать вам пару вопросов.

— Я весь внимание, — Сиверов всем своим видом изобразил готовность помочь родной милиции.

Басаргин неприятно ухмыльнулся, демонстрируя явное и недвусмысленное сомнение не столько в словах Глеба, сколько в его готовности всячески сотрудничать с правоохранительными органами, и спросил:

— Где вы были сегодня ночью?

Это был очень странный и, главное, совершенно неожиданный вопрос. Но скрывать Глебу было нечего, и он честно ответил:

— У себя в номере. Спал.

— Это может кто-нибудь подтвердить?

— А как же. Мой напарник, Николай Пермяк. У нас с ним один номер на двоих, так что он просто не мог не заметить моего присутствия. так же, впрочем, как и отсутствия.

— Но он ведь, наверное, тоже спал?

Глеб пожал плечами.

— Наверное. Людям, вообще-то, свойственно спать по ночам.

— Значит, — с торжествующим и грозным видом сказал Басаргин, — с уверенностью утверждать, что вы всю ночь провели в номере, он не может. Верно?

Сиверов подумал, что Пермяк, пожалуй, не стал бы настаивать на том, что его напарник всю ночь мирно спал у себя в койке, даже если бы сам бодрствовал от заката до рассвета, не спуская с соседа глаз. Глеба он невзлюбил с первого взгляда, ибо считал (и не без оснований), что напарник ему нужен, как прострел в пояснице. Он, как и Гоша Зарубин, был не дурак выпить, и наличие в экспедиции второго водителя существенно повышало его шансы вылететь с работы, едва лишь Краснопольский учует исходящий от него поутру запах перегара.

— Это его дело, может он или не может, — сказал Глеб. — Вы его сами спросите. А вдруг он всю ночь бессонницей маялся или, скажем, в сортир каждые десять минут бегал?

Басаргин в сомнении покусал губу. Сиверову его сомнения были понятны. С какой бы целью ни затевался этот странный допрос, капитан, несомненно, судил о людях по себе и своим землякам. В Волчанке же, как нигде, была сильна круговая порука; чтобы слово в слово повторять одни и те же бредни, аборигенам даже не нужно было сговариваться: они и так знали, что врать, причем знали, похоже, с самого рождения. Поэтому Басаргин сейчас наверняка думал о руке, моющей руку, о воронах, никогда не выклевывающих друг другу глаза, а также о вошедшей в легенды взаимовыручке российских шоферов.

Кроме того, Глеб прекрасно видел, что капитан ему верит. Он, наверное, с самого начала не сомневался, что Сиверов, даже если и не спал с вечера до утра в своей постели, явно не совершал этой ночью ничего криминального. А все эти расспросы насчет алиби и прочих страшных вещей преследовали, судя по всему, какую-то иную цель. Это была прелюдия, но вот к чему?..

— Спрошу, — хмуро пообещал Басаргин, явно очень недовольный спокойствием Глеба. — Обязательно спрошу, не сомневайтесь. А такая фамилия — Прохоров — вам что-нибудь говорит?

«Вот так штука, — подумал Глеб. — Что же это он — пугать меня вздумал? Дескать, к Прохорову больше ни ногой, не то худо тебе будет. Странно. Он что — совсем дурак?»

— Прохоров — распространенная фамилия, — сказал Глеб. — У меня было несколько знакомых Прохоровых. Какой из них вас интересует?

Басаргин снисходительно усмехнулся с таким видом, будто не стоял на виду у всей улицы перед гостиницей, валяя дурака, а сидел за столом у себя в кабинете, а то и в допросной камере следственного изолятора и выслушивал басни взятого с поличным уголовника.

— Прохоров Степан Савельевич, — сказал он неприятным, «следовательским» голосом. — Местный житель.

— А! — радостно воскликнул Глеб. — Как же, знаю! Не далее как вчера имел счастье познакомиться. По-моему, он чокнутый, как крыса из уборной. Рассказывает, что якобы уже много лет поддерживает самые тесные отношения с этими. вашими. Ну, словом, с оборотнями вашими лесными. Странный человек. А что, он что-нибудь сделал?

— Значит, факт знакомства с Прохоровым вы не отрицаете, — проигнорировав вопрос, с типично ментовским непрошибаемым упрямством продолжал гнуть свою линию капитан Басаргин.

Глеб решил, что капитана пора немножечко осадить, пока он совсем не зарвался и не начал, чего доброго, при всем честном народе размахивать табельным оружием.